Золотое царство

Князева Виктория

Увы, этого сделать ему не удалось, потому что в дверь громко постучали.

— Кто еще? — досадливо спросил Андрей, расстроенный тем, что кто-то вздумал прийти в гости с утра пораньше.

— Вставай, Андрейка, — раздался из-за двери зычный голос Вертодуба, верного друга и собутыльника, — царь к себе требует!

— Леший его побери! — заорал стрелок, вскакивая и распахивая дверь. — Чего ему неймется?

— А мне почем знать, — развел руками Вертодуб. — Сказано тебя срочно во дворец доставить — вот

я и пришел. Вставай, пошли.

— Иду, — обреченно вздохнул Андрей и поплелся вслед за другом.

Дорогой разговорились. Стрелок поведал Вертодубу о том, как царь велел ему добыть кота Баяна, о том, каким оказался кот, о Бабе-яге и долгой дороге домой. Только о двенадцатиглавом змее умолчал Андрей, не захотел пугать друга раньше времени. Кто знает, а вдруг окажется, что никакого змея и в помине нет, а во всем повинен тот самый беспокойный князь Дружина?

— Не пойму, однако же, — добродушно гудел Вертодуб, — зачем ты сейчас Кусману понадобился?

— Кота сплавить хочет, — обреченно вздохнул Андрей, — что же еще!

— Быть того не может, — покачал головой Вертодуб, — царское слово крепкое. Коли обещал тебе больше кота и не показывать — знать, так тому и быть. Тут что-то другое.

— Наградить хочет? — без особой уверенности предположил стрелок.

— Может быть.

За разговорами друзья и не заметили, как подошли к царскому дворцу. У Андрея душа ушла в пятки при одной мысли о том, что сейчас Баян может преспокойно выйти навстречу. Оставалось только надеяться на то, что царь Кусман и в самом деле сдержит свое обещание.

Прошли двор, длинную вереницу неприбранных комнат и наконец оказались в тронном зале. Царя там не оказалось, зато раздавался громкий храп кота, который примостился на широком мраморном подоконнике. Увидев кота, стрелок слабо застонал и хотел уже дать деру, но Вертодуб его успокоил, сказав, что кто-кто, а царь-батюшка всегда оборонит от любой напасти. Андрей не поверил, однако же себя пересилил и остался дожидаться царя.

Спустя четверть часа Кусман соизволил явиться. Был он одет в длинную ночную рубаху, на ногах уже знакомые тапочки, волосы всклочены и торчали во все стороны. Царь потягивался и неодобрительно посматривал в сторону Баяна, который храпел так громко, что, казалось, под ним вибрировал подоконник. Кусман зевнул, потер глаза кулаком и увидел вошедших.

— А, здравствуйте, молодцы! — сказал он сонным голосом.

— Доброе утро, царь-батюшка! — хором ответили молодцы, причем стрелок едва не предпринял еще одну попытку убежать.

— Ты меня прости, Андрейка, — виновато проговорил Кусман, снова зевая, — что ни свет ни заря с постели поднял. Дело есть.

Тут он выразительно посмотрел на Вертодуба, и тот, сообразив, что царь хочет потолковать с Андреем наедине, поклонился и вышел.

Кусман молчал,

стрелок внимательно прислушивался к храпу кота, раздумывая, сколько еще проспит это прожорливое чудовище. Наконец царь заговорил:

— Дело есть, Андрейка. И какое дело! Что ты мне вчера про Лыбедь-то говорил?

Стрелок повторил. Царь покачал головой, пожевал губами и продолжил:

— Не поверил я тебе вчера, а зря. Приезжал вечером гонец от Далмата, владыки Серебряного царства, принес весть недобрую. Видали люди, как пролетал над лесом змей о двадцати головах, небо крылами затмевал.

— О двенадцати, — поправил царя стрелок.

— Ну о двенадцати, не в том суть. А только говорят, он и вправду в нашу сторону метит.

— Врут, царь-батюшка, — уверенно заявил Андрей, — коли бы он сразу к нам полетел, давно бы уже тут был.

— В том-то и дело, что не врут, — вздохнул Кусман, — эдакий злодей! Коли бы прямо летел — это еще полбеды, так он же еще и кругами кружит, деревни да села сжигает! А как сгубит всю округу — так и до нас доберется, никого в живых не оставит. Вот ты и думай.

— Чего думать-то? — не понял стрелок. — Воинов наших супротив него выставить надо! Они, чай, быстро с ним разберутся.

— Разберутся, как же! — со злостью выкрикнул царь, забыв о том, что надо говорить шепотом, дабы не разбудить кота, — Границы оборонить да недругов осадить — это мое войско завсегда пожалуйста. А как прикажешь с небесным змеем сражаться? Шкура у него, говорят, до того твердая, что не разрубишь, да и не подпустит он к себе ни мечника, ни копейщика. Как станет сверху огнем плеваться — так всего войска и не бывало!

— А ежели стрелой? — предложил Андрей. — Стрелой-то его достать можно?

— Можно, для того и позвал, — сказал Кусман, — потому и прошу: помоги, Андрейка.

— Все сделаю, — пообещал стрелок, — жизни за тебя, царь-батюшка, не пожалею!

— Спасибо, сынок, — прослезился царь, — ты у меня последний остался! Ты что, думаешь, я с утра сразу не созвал своих лучших людей? Не спросил их, готовы ли они истребить поганое чудовище?

— И что, — не поверил Андрей, — неужели ни один не взялся?

— Ни один, — подтвердил Кусман, сокрушенно качая головой и не замечая подбирающегося к нему кота, — ни один!

— Кушать хочу! — заорал Баян, и царь едва не лишился чувств. — Кушать!

— Что, опять? — с грустью проговорил Кусман. — Ты же ночью два раза кушал!

— Это когда еще было… — махнул лапой кот. — О, привет, Андрей-стрелок.

— Привет, — тоскливо пробурчал тот, — а я так надеялся, что больше никогда тебя не увижу…

Баян обиделся не на шутку и начал обнюхивать царские тапочки. Кусман испугался и кликнул слуг. Как и следовало ожидать, сразу никто не пришел, и царь только вздохнул: