Золотое правило этики
Шрифт:
– Вы сказали об этом Сухареву?
– Сказал, конечно. Он опять отсоветовал. Говорил, что дело очень запутанное и совсем не простое. Скажу честно: он выдвинул идею о том, что похищения могло и не быть. Тамара сама куда-то сбежала. Но никаких доказательств его версии не было, и я отмахнулся от этого глупого предположения. Теперь понимаю, что Сухарев был прав. Нужно было сразу разрабатывать версию о ее побеге.
– Боюсь, что он мог быть не прав, – неожиданно произнес Дронго.
– В каком смысле? – не понял Сергей Викторович. – Вы же
– Я никогда не употреблял слово «сбежать», – терпеливо пояснил Дронго, – по моему глубокому убеждению, она не собиралась ни бросать вас, ни убегать от вас.
– Видимо, Тамара надевала парик, чтобы незаметно купить для меня кулек шоколадных конфет, – зло пошутил Концевич. – Не нужно считать меня идиотом, пусть я и позволил этой женщине выставить меня на посмешище.
– Никто не считает вас идиотом. Да, мне удалось выяснить, каким образом Тамара незаметно покинула салон. Но это совсем не означает, что она хотела от вас сбежать или уйти. Даже наоборот. Если она уходила с такими предосторожностями, чтобы никто не обнаружил ее отсутствия, значит, наверняка хотела вернуться. Вы меня понимаете? Иначе ваша супруга просто вышла бы через черный ход, не прибегая ни к каким ухищрениям. Но она надела парик и быстро прошла мимо охранника, именно потому, что хотела сохранить инкогнито.
– Понятно. Что теперь я должен думать? Неужели она меня не обманывала?
– Вы должны быть готовы к тому, что произошла трагедия. Возможно, ее обманули, сумели выманить из салона, чтобы никто не узнал о том, куда именно она едет и с кем собирается встречаться. А затем Тамару устранили. Только в этом случае она могла не вернуться к вам. Возможно, она действительно вас любила. А вы сразу записали ее в обманщицы и притворщицы.
– Еще добавьте, что она была преданным другом и верной женой. Может, тогда я расплачусь, – пообещал Концевич.
– Я излагаю вам возможную версию развития событий. Если все было так, как я предполагаю, то Тамара наверняка выходила из салона не для того, чтобы уйти от вас. В этом я убежден.
– Тогда куда и зачем она уходила?
– Это мы сейчас устанавливаем. – Дронго решил, что говорить о молодом любовнике супруги олигарха тоже не следует.
Такие сведения лучше сообщить следователю, у которого будет гораздо больше возможностей проверить знакомых и друзей погибшего актера.
– Устанавливайте быстрее, – попросил Сергей Викторович и отключился, не попрощавшись.
Дронго положил телефон на тумбочку рядом с собой, взглянул на часы. Сегодня уже спать все равно не дадут. Конечно, прежде всего нужно встретиться с этим следователем и попытаться как-то подтолкнуть его провести обыск в доме актера. Тогда опера обнаружат труп и начнут проверку отношений Табатадзе с Тамарой Концевич, удастся выяснить и другие подробности.
Он поднялся и отправился в ванную комнату, чтобы принять душ и побриться. Когда Дронго вышел оттуда, на часах
Тут позвонил Эдгар Вейдеманис.
– Кружков рано утром туда поехал, – сообщил Эдгар. – Тело пока не обнаружили, во дворе все спокойно. Никто не говорил об гибели Табатадзе.
– Я еду к следователю, который ведет это дело. Постараюсь убедить его в необходимости проверки квартиры актера. Не знаю, получится ли.
– Будь осторожен, иначе он заподозрит нас в этом убийстве.
– Если мы будем настаивать на проверке актера, то, возможно, и не заподозрит.
– Все равно будь осторожен, – попросил Вейдеманис. – Если хочешь, я прямо сейчас отправлюсь в театр.
– Нет, пока рано. Лучше я переговорю со следователем.
– Как хочешь. В таком случае я буду ждать твоего звонка. Ты узнал у Концевича, кому именно он мог сообщить о разговоре с тобой?
– Узнал. Всем, кому только мог, пожаловался. От своего вице-президента до кухарки, от помощников до водителей и охранников. Такая новость, конечно же, сразу распространилась по всему концерну. Концевич сделал нашу задачу практически невыполнимой. В их центральном офисе работает более трехсот человек. Каждый из них мог быть причастен к убийству Михаила Табатадзе.
– Ты уже разговаривал с Концевичем?
– Да. Он позвонил мне утром и сообщил, что передал нашу просьбу следователю. Именно поэтому я и собираюсь в следственный комитет. Я расскажу там о нашем визите в магазин на Тверской, возможно, даже о вчерашней поездке на бульвар маршала Рокоссовского. Ведь эти глазастые старушки нас все равно запомнили. Так будет даже лучше.
– Езжай, – согласился Вейдеманис. – Но все равно будь осторожен. Не забывай, что опытные следователи имеют многолетний стаж общения с тысячами свидетелей и подозреваемых, прекрасно умеют дожимать их. Я не говорю, что ему будет так уж легко тебя прижать, но ты обязан об этом помнить.
– Спасибо. Я и так не забуду. Встретимся вечером. А еще лучше приезжай ко мне и поработай на ноутбуке погибшего красавца. Может, найдешь новые детали, на которые я не обратил внимания. Полистай записную книжку, которую ты вчера забрал из дома актера.
– У меня было такое ощущение, словно мы совершили воровство, – признался Эдгар.
– У меня похожее чувство, – ответил Дронго. – Но мы в любом случае сделали это не в корыстных целях и не для удовлетворения собственного любопытства. Этим я себя и успокаиваю.
– Я тоже, – согласился Вейдеманис. – Приеду через час. Оставь вторые ключи у вашего консьержа внизу. Или дождись меня.
– Лучше дождусь тебя, а потом поеду. Мне еще нужно договориться со следователем о встрече. Иначе без пропуска я туда просто не попаду.
Все получилось так, как они планировали. Дронго дождался своего друга, оставил ему ключи. Следователь Сухарев согласился принять эксперта, занимающегося параллельным расследованием, и переговорить с ним. Дронго взял свои документы и поехал на встречу.