Золотое проклятие Качинского

Толоков Андрей

– А вот я в этом сомневаюсь. Я сомневаюсь, что вы его задержите. Он, скорее всего, тоже погибнет во время задержания.

– Да сомневайся, подполковник, сколько тебе влезет. Мне от твоих сомнений ни холодно ни жарко. Прудникова сядет.

– Ничего не боишься, да?

– Может быть, чего–то и боюсь, но не тебя. А тебе, – Гаврилов перешёл на шёпот, – бояться надо. Если не успокоишься, могут быть неприятности.

Василий смотрел в эти глаза полные наглости и самоуверенности, и принял решение прекратить бесполезный разговор. Надо действовать. Говорить с таким

как Гаврилов бессмысленно. Для них слова лишь буквы сложенные в определённой последовательности. Они понимают лишь силу и факты, которые за этой силой стоят. Василий встал и вышел из кабинета. Дверь за собой не закрыл. Это был намёк на то, что он намерен ещё сюда вернуться.

ГЛАВА 3

Обратная дорога домой была уже совсем не весёлой. Куприянов молчал весь вечер, а ночью то и дело выходил в коридор и стоял у тёмного окна. Людмила понимала, что происходит с её мужчиной. Знала, что в такие минуты лучше ему не мешать, потому что именно сейчас в голове сыщика складываются пазлы. Утром за завтраком Загурская всё–таки спросила:

– Что–нибудь придумал?

– Ничего, – по слогам произнёс Василий.

– Значит, оставляешь свою затею?

– Оставляю, – утвердительно кивнул Василий, но после непродолжительной паузы добавил. – Но ненадолго. На пару дней.

– Что изменится за пару дней?

– А то ты не знаешь? За пару дней или появится хорошая идея, или что–нибудь произойдёт, или в мою голову, либо в твою, придёт гениальная комбинация.

– Ты не допускаешь того, что ни одно из твоих «или» не случится?

– Допускаю.

– И что тогда?

– Тогда случиться четвёртое «или».

Куприянов пересел на полку к Загурской и обнял её.

– Людочка, – нежно шепнул он на ухо женщине, – ты же меня знаешь. Я всё равно дойду до конца.

– Это я знаю. Я только желаю, чтобы этот конец был счастливым.

– По–другому и не будет. Можно я доем твой бутерброд?

Люда подвинула тарелку с бутербродом к Василию и поцеловала его в щёку.

У Загурской ещё оставалось несколько дней отпуска. Она собиралась съездить к дочери, в область. Там Маша была на практике. Но за день до отъезда позвонил прокурор и просил срочно выйти на работу. Печально, но личным просьбам прокурора города отказывать не принято.

Молчанов принял Загурскую сразу после окончания утреннего совещания.

– Вижу по выражению лица, – идя навстречу Людмиле, говорил прокурор, – что нарушил твои планы.

– Да. Хотела дочь навестить. Теперь не получится, – без радости в голосе ответила Загурская.

– Сколько дней у тебя ещё осталось?

– Пять.

– Клянусь, дам тебе пять дней. Отдохнёшь.

– Я всё понимаю, Анатолий Богданович . Когда восстанавливалась в прокуратуре, знала на что иду.

– Вот и хорошо. Теперь к делу.

Молчанов достал из ящика стола папку и положил её перед Людмилой.

– Серёжу Безуглова на операцию положили вчера. Больше, кроме тебя, Людмила Валентиновна, специалистов по таким делам у меня нет.

– Что же это за дело такое?

– Похоже маньяк.

– Батюшки!

Загурская специалист по маньякам.

– Не прибедняйся, Люда! Ты с этим справишься. Бери и срочно начинай. Имей в виду дело на контроле.

– Что, всё так серьёзно?

– Очень! Прочитаешь – поймёшь. Все возможности какие у меня есть в твоём распоряжении.

Людмила села за стол в своём кабинете и, не медля, открыла папку с делом. «Анисин Николай Николаевич. 1956 года рождения. Уроженец города Рубцовск, Алтайского края. Судим…» Дальше перечислялись все «регалии» матёрого уголовника, суть совершённого преступления и… когда Загурская прочитала откуда в их город прибыл Анисин, она привстала со стула и потянулась за телефоном, чтобы позвонить Куприянову. Но потом решила не торопить события. Положила телефон и сказала:

– Ну Куприянов, ну колдун!

Вечером Василий позвонил сам.

– Ненаглядная, ты куда запропастилась? – спросил он.

– Твой друг Молчанов вызвал меня на работу. Так что отпуск мой скоропостижно накрылся.

– Сочувствую. Во сколько тебя ждать?

– Я уже закончила. Скоро буду.

Людмила намеренно не стала по телефону говорить Василию о том, что увидела в деле Анисина. Она хотела видеть глаза сыщика, когда он узнает эту новость.

– Сядь на диван, колдун Куприянов, – строго сказала Загурская, войдя в квартиру.

Василий прищурился, предвкушая что–то интересное, и послушался.

– Меня из отпуска выдернул Молчанов, – издалека начала Людмила, – из–за дела одного залётного маньяка. А залетел этот маньяк знаешь откуда?

– Из Сочи! – выпалил в надежде Василий.

– Нет, Вася! Это было бы совсем просто. Попытка номер два!

– Из Якутии, что ли?

– Вот теперь угадал.

– И, я так понимаю, что там у него тоже есть эпизоды?

– Пока не знаю. Сделала запрос. Завтра с утра я еду его допрашивать в ИВС. Может быть, что–нибудь проясниться.

– А здесь он на чём попался?

– Два эпизода. Первый – банальнее некуда. Утро, парк, девушка–спортсменка. Анисин напал на неё, но изнасиловать не смог. Девчонка крепкая оказалась, сломала ему нос и убежала.

– Заявила в милицию, – продолжил Куприянов, – и супостата поймали.

– В точку! Я говорю – ясновидящий.

– Ты говорила колдун!

– До колдуна мы ещё дойдём. Слушай дальше: за несколько дней до нападения в парке, Анисин забрался на дачу одного высокопоставленного человека и изнасиловал его жену. Нанёс ей серьёзные увечья и обчистил дом. Женщина до сих пор в реанимации.

– Значит дело на контроле? – спросил Василий.

– Да.

– А почему не прислали бульдогов из Москвы?

– Это ты у Молчанова спроси, – парировала Загурская. – А вот теперь про колдуна. Прокурор сказал, что наделяет меня неограниченными полномочиями. Анисин должен сесть если не навсегда, то очень надолго. И я полагаю, что это ты, подполковник Куприянов наколдовал.

– Так и есть. Я же обещал Гаврилову, что вернусь, и сделаю ему козью морду. С утра иди к Богдановичу и проси меня командировать с тобой в Якутию.