Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Дон встроился в поток машин. Некоторые водители приветливо сигналили и махали руками – Амфион и Зеф были знаменитостями, а громоздкий зелёный дракомобиль было трудно не узнать, да и номерные знаки Манитобы с надписью «STARKIDS» [159] не давали ошибиться.
Дону было шесть лет, когда Канаде в 1967 исполнилось сто. Тогда правительство разыскивало людей, родившихся в тот же год, что и страна, и организовывало встречи школьников с теми из них, кто ещё был на это способен. Даже сейчас Дон отлично помнил, как впервые в жизни увидел сентенария – невероятно дряхлого мужчину, прикованного к инвалидной коляске.
159
Англ.
Но теперь прошло ещё сто лет, и сам Дон стал сентенарием – точнее, ему было сто шесть лет, и скоро станет сто семь. Люди младше его – те, кто родился в 1967 году – теперь встречались со школьниками, и среди них – Памела Андерсон. Она была первым ребёнком в её родном городке в Британской Колумбии, родившимся в день столетия Канады, и после её собственного роллбэка, выполненного всего несколько лет назад, когда цены упали достаточно, чтобы простые телезвёзды могли себе его позволить, стала такой же красивой, как и в тот день, когда она впервые появилась на страницах «Плейбоя».
Дон уже не выглядел особенно молодым: физически ему было сорок четыре или около того. Он снова почти облысел, но не слишком переживал из-за этого. Сейчас он чувствовал себя лучше, чем когда ему было столько же в превый раз; прошло шесть десятков лет с его первого и единственного инфаркта.
Леноре тоже было за сорок – но то ни в коем случае не был средний возраст. Цена роллбэка продолжала падать; уже семь миллионов человек прошли через эту процедуру. К тому времени, как она ей понадобится, они будут способны оплатить роллбэк ей, и – мысль была ошеломляющая, но так, скорее всего, и будет – им даже станет по карману второй роллбэк для Дона.
Пока они ехали, Амфион препирался с Джиллиан, а Зеф смотрел в окно на запруженные народом улицы Торонто. Несмотря на то, что они носили имена близнецов, драклинги выросли очень разными. У Амфиона была иссиня-чёрная кожа и два маленьких трубчатых гребня на затылке, тогда как Зеф был сине-зелёно-серебристым и с тремя гребнями. Характеры мальчиков тоже отличались. Амфион был общителен и смел и неспособен спустить даже малейшую насмешку, тогда как Зеф был осторожен и застенчив с незнакомыми людьми, но игры в слова любил не меньше отца.
Дон взглянул на них в зеркало заднего вида.
– Амфион, – сказал он, – перестань дразнить сестру.
Амфион повернул два из своих четырёх глаз к Дону.
– Она первая начала!
Каждый из драконианских глаз имел свой уникальный диапазон восприятия: два в разной степени воспринимали ультрафиолет, третий мог видеть инфракрасное излучение, четвёртый видел и то, и другое, но не в цвете; от того, какими глазами мальчики смотрели на объект, зависело не только каким они его видят, но и выражало их отношение к нему. У них также было чувство, не имеющее аналога на Земле – оно позволяло им обнаруживать тяжёлые объекты, не видя их.
У Амфиона и Зефа было по пять конечностей: три ноги и две руки. Если их эмбриональное развитие сколько-нибудь надёжно отражало их эволюцию, то две передние ноги развились из анальных плавников их живших в воде предков, а более толстая задняя нога раньше была хвостом. Руки же образовались не из грудных плавников, как в случае с людьми, а из сложного набора костей, который у их предков поддерживал жабры.
У драконианцев было лишь три пальца на каждой руке, но тому, что в их межзвёздных посланиях использовалась десятичная система, нашлось объяснение. У мальчиков было по десять придатков вокруг ротовой щели – две пары сверху, и шесть в ряд снизу; как раз сейчас Зеф с их помощью отправлял в рот клок сладкой ваты, который Джиллиан передала ему в задний
Та, первая «Экспо-67» имела подзаголовок «Человек и его мир». Сегодняшняя «Экспо-67» поздаголовка не имела – по крайней мере, Дон про такой не слышал – но «Человечество и его миры» ей бы подошло: люди, наконец, вернулись на Луну, и маленькая международная колония появилась на Марсе.
И, конечно же, были другие миры, хоть они и не принадлежали человечеству. Так совпало, что сейчас было как раз 18.8 лет с того момента, как Сара Галифакс отправила своё последнее послание к звёздам, подтверждая получение драконианского генома и обещая, что назначенный ею преемник поможет воссоздать драконианцев на Земле. Это означало, что корреспондент Сары на Сигме Дракона только-только получил весть о том, что то, о чём он просил, будет сделано. Все полагали, что в данный момент на далёкой планете устраивается большое празднество, и казалось хорошей идеей устроить подобное празднество здесь; оно должно состояться сегодня вечером. Из Канады отправить сообщение на Сигму Дракона можно в любое время дня, но казалось более правильным сделать это, когда на ночном небе видны звёзды, пусть огни Торонто и заглушают свет тусклого солнца родины Амфиона и Зефа.
В ходе церемонии должна быть торжественно открыта статуя Сары – такой, какой она была в 2009, когда пришло первое сообщение. По окончании «Экспо-67» её навечно установят перед входом в Макленнановские физические лаборатории [160] . После церемонии открытия приветствия Сигме Дракона отправят не только Амфион и Зеф – они уже десять лет посылали туда еженедельные отчёты, хотя ни один ещё не дошёл до адресата – но и высокопоставленные лица стран, имевших павильоны на выставке.
160
Один из корпусов Университета Торонто.
Движение было не слишком интенсивным; дракомобиль приближался к месту своего назначения. Дон много раз приезжал в Торонто за эти годы, чтобы повидать внуков и – совсем недавно – на похороны своего сына Карла, умершего в непривычно раннем возрасте семидесяти двух лет. Он совершал это паломничество в каждый свой приезд, но Джиллиан и мальчики впервые забирались так далеко на северную окраину города.
Проезжая по Парк-Хоум-авеню, Дон ощутил укол сожаления, увидев, что библиотека, с которой у него было связано столько воспоминаний, исчезла. В душе Дон был немного луддит и до сих пор носил в кармане датакомм, тогда как Ленора и Джиллиан уже обзавелись мозговым имплантом для доступа в сеть.
Он завёл фургон на территорию кладбища – ещё один анахронизм – и припарковал его как можно ближе к могиле Сары. Мальчики снова надели свои маски-фильтры, и остаток пути они прошли пешком, пробираясь через груды опавших листьев.
Дон принёс виртуальный букет с батареей холодного термояда; голограмма красных роз сохранится практически вечно. Его дети, обычно шумные, притихли, почувствовав, что ему нужно побыть в тишине. Иногда, когда он сюда приходил, его переполняли воспоминания: сцены их с Сарой свиданий, события первых лет их брака, моменты детства Карла и Эмили, бурные восторги, когда Сара расшифровала первое сообщение. Но в этот раз вспомнилось, как они почти двадцать лет назад отмечали шестидесятилетие со дня их свадьбы. Он тогда встал на одно колено – вот как сейчас, когда ставил цветы. Он по-прежнему скучал по Саре, скучал каждый день своей жизни.