Золотой бутон
Шрифт:
Работа есть работа, и я должна выглядеть так, чтобы Говард остался доволен. Я никогда не забуду ни его снисходительности, ни его доброты. Равно как и моральной поддержки, которую он мне оказал. Говард повел себя как настоящий друг. Преданный и надежный.
А потом пришла отрезвляющая мысль, что не стоит впадать в сантименты.
Говард Харрисон – босс, и для него гораздо проще, протянув руку помощи, привести в рабочее состояние ценного сотрудника, чем, уволив, подыскивать замену, да еще и тратить время на обучение. В чем-чем, а в его прагматизме Фейт убеждалась неоднократно.
Тем не менее… Тем не менее, ей было очень приятно его сочувственное и доброжелательное понимание. К тому же Говард совершенно прав: следовало радоваться избавлению от мужчины, подло ее обманывавшего. Фейт следовало перестать себя оплакивать, перевернуть эту страницу жизни и начать новую.
Правда, принять такое решение гораздо проще, чем осуществить его на деле.
А работу она все-таки сохранила! Черная дыра, в которую она так глупо устремилась почти по собственной воле, захлопнулась перед самым ее носом! Ну и слава Богу.
Второй раз за это утро смывая косметику и заново делая макияж, она с удовлетворением отметила, что теперь ее руки не дрожат. Закончив, Фейт почувствовала себя уже почти совсем в норме и поспешила в кабинет Говарда, полная решимости предложить ему любую необходимую помощь. В конце концов, к Льюку Розалин никакого отношения не имеет, ее отцом является совсем другой человек.
Что касается Говарда… С Говардом они прекрасно ладят уже два года, и здесь ничего не должно и не может измениться. Ей следует трезво смотреть на вещи, а их объятия несколько минут назад – всего лишь случайный и ничего не значащий эпизод.
Дверь, соединяющую их кабинеты, Говард оставил приоткрытой, и Фейт задержалась, прежде чем войти, остановленная негромким воркующим голосом, которым он разговаривал с малышкой.
– Победа будет за нами, Розалин. Да-да, детка, можешь не сомневаться.
Наши отношения с Фейт Шерман стремительно развиваются именно так, как нам того давно хотелось.
Улыбка исчезла с лица Фейт. А она-то, наивная дурочка, растаяла от его «благородства»! Ну как она могла поверить в то, что циник и прагматик Говард Харрисон не попытается извлечь из ее промаха всей возможной выгоды?
– Не так, правда, стремительно, как хотелось бы, но тем не менее в нужном направлении, – продолжал Говард.
Ну нет! – возмутилась Фейт. Минутная слабость ничего не значит, и я ему покажу, что он не на ту нарвался! Я знаю, как себя вести с такими самовлюбленными нахалами, как Говард Харрисон!
– Немного терпения, Розалин. Главное – найти правильный подход.
Фейт сдвинулась с места и переступила порог кабинета. Малышка лежала на столе, одеяльце теперь было развернуто, и девочка энергично сучила ручками и ножками. В маленьком кулачке была крепко зажата соска-пустышка. Сам хозяин кабинета, стоя спиной к двери, торжественно укладывал в пластиковый пакет использованную пеленку.
– Сейчас получишь чистую смену, – увещевал он племянницу.
Решив, что теперь можно появиться, не вызывая подозрений в подслушивании,
– Может быть, этим лучше все-таки заняться мне?
Говард оглянулся и покачал головой. На лице его снова была обычная самодовольная ухмылка.
– Нет уж. Зря я, что ли, столько разбирался, что к чему. – Осторожно взяв рукой лодыжки Розалин, он слегка приподнял ее попку и ловко подсунул чистую пеленку. – Вот так, – удовлетворенно сказал он. – Теперь осталось завернуть.
Фейт, которой ни разу в жизни не доводилось перепеленывать малышей, с интересом наблюдала за его манипуляциями. Большие и сильные руки Говарда двигались с такой ловкостью и уверенностью, что возникало впечатление, будто в занятии этом он гораздо искуснее, нежели пытается показать.
– Если хочешь помочь, нагрей бутылочку с молоком. – Он сделал жест в сторону сумки.
– Хорошо.
Довольная, что может наконец заняться чем-то полезным, Фейт быстро нашла в сумке бутылочку с молочной смесью и поспешила в небольшую кухоньку, где обычно готовила для клиентов кофе и чай. Налив кипятка в кружку, она поставила в нее бутылочку и выждала несколько минут. Брызнув каплю молока на запястье, убедилась, что оно не слишком горячее, после чего с приятным чувством исполненного долга вернулась в кабинет.
Розалин была переодета и снова укутана в одеяльце. Говард держал ее одной рукой, а другой успокаивающе похлопывал малышку по спинке. Вспомнив, как несколько минут назад он так же успокаивал ее, Фейт снова почувствовала раскаяние за свою грубую и, как отчетливо понимала сейчас, ничем не спровоцированную вспышку. Теперь она испытывала острое желание сделать для ребенка все, что в ее силах. К тому же Фейт не хотелось, чтобы Говард затаил против нее какие-нибудь недобрые чувства.
– Давай я возьму Розалин к себе в кабинет и там покормлю, – предложила она со всем энтузиазмом, на какой была способна.
– Своей племянницей я должен заниматься сам, – упрямо возразил Говард, протягивая руку за бутылочкой.
Обескураженная этим неожиданным приливом добродетели, Фейт молча протянула молоко. Мстит, решила она. Или не хочет терять достигнутое моральное преимущество.
– Ты можешь почитать мне почту, пока я вожусь с Розалин, – добавил Говард, показывая, что от помощи в профессиональном отношении он не отказывается. – Если что-нибудь требует ответа, я продиктую.
– Конечно! – встрепенулась Фейт и быстро прошла в свой кабинет за блокнотом, полная решимости хотя бы чисто рабочие обязанности исполнять безукоризненно. Она и так уже наделала много глупостей, которые рано или поздно могут быть использованы против нее.
Этот мужчина просто дьявольски умен. Раньше она никогда не разговаривала с Говардом на личные темы, полагая, что такая информация может дать ему еще большую власть над ней. Все эти годы Фейт инстинктивно противилась исходящему от босса магнетизму, который казался ей чем-то вроде опасного водоворота, безжалостно засасывающего попадающих в него людей. Особенно женщин. Фейт верила, что осторожность в общении с Говардом Харрисоном не помешает.