Золотой дождь (рассказы)
Шрифт:
— А вы никогда не танцуете, — сказала Мейдин.
Ушли мы лишь вечность спустя. На баржу съехалось довольно много народу. Приехал сюда потанцевать и старый Гордон Несбитт… Когда мы уходили, и белая, и цветная баржи были битком набиты и уже основательно стемнело.
На берегу — в прогалах между сараями, складами, чьи длинные стены грозили обрушиться, — горели редкие огни. В вышине на городском валу звонили старые, еще времен осады колокола.
— Ты католичка? — бог знает почему спросил я.
Католичка не католичка, что мне за разница, но я поглядел, как она стоит на палубе, а в воздухе разносится звон теперь лишь
— Мы баптисты. А вы разве католик? Вот вы кто?
Не прикасаясь к ней — разве что случайно коленом, — я повел ее вверх по крутому, в выбоинах склону туда, где, перекосясь, стояла моя машина. Уже в машине она никак не могла закрыть за собой дверь. Я стоял и ждал, но дверь не поддавалась — она ведь выпила все, что я ей наливал. И вот — не могла закрыть дверь.
— Закрой дверь.
— Я выпаду. Выпаду вам на руки. Я выпаду, а вы меня подхватите.
— Не выпадешь. Закрой дверь. Кроме тебя, ее закрыть некому. Мне несподручно. Хлопни посильней.
Закрыла наконец. Я привалился к дверце, придавил ее.
Сжигая резину, преодолел один крутой уступ за другим, свернул к реке, поехал вдоль прибрежных утесов, опять свернул, на этот раз на грунтовую, изрытую глубокими колеями дорогу, петляющую под буйно заросшими откосами, темную, стремительно уходящую вниз.
— Не приваливайся ко мне, — сказал я. — Сиди прямо, дыши глубже — так тебе будет легче.
— Не хочу.
— Подними голову. — Я с трудом разбирал, что она говорит. — Хочешь прилечь?
— Не хочу.
— Старайся дышать глубже.
— Мы ничего не хотим, Ран, ничего не хотим, ныне и присно и во веки веков.
Петляя, мы спускались все ниже. Тьма сгустилась, шум реки нарастал — она швыряла, волокла за собой свой тяжкий груз, груз хлама. Грохот стоял такой, словно крепостная стена стронулась с места, а через нее, плещась невинно, как дети, перекатываются и ящерицы, и вырванные с корнем деревья, и выброшенный людьми мусор. Вонь волной хлестанула меня по лицу. Дорога здесь совсем ушла вниз — казалось, мы едем по туннелю. Не иначе как мы попали на дно мира. Деревья сомкнулись сводом над нашей головой, их ветки спутались, кедры сплелись друг с другом, и звезды Морганы, проглядывавшие сквозь них, казались рассыпанной по небу крупой, — и до чего же они были высоко, до чего далеко от нас. Где-то в стороне послышался выстрел.
— А вон и река. — Она привскочила. — Я вижу — вон она, Миссисипи.
— Ты ее не видишь, только слышишь.
— Нет, вижу, вижу.
— Ты что, никогда раньше реки не видала? Несмышленыш ты.
— Я думала, мы катаемся на лодке. Где мы?
— Дорога кончилась. Ты разве не видишь? Ты же сама видишь.
— Видеть-то я вижу. Только зачем дороге идти так далеко, если она обрывается здесь?
— Откуда мне знать?
— А зачем людям сюда приходить?
— Разные бывают люди.
Издалека несло гарью.
— Плохие люди, ты это имел в виду? Нигеры?
— Да нет, рыбаки. Те, кто у реки живет. Смотри, вот ты и проснулась.
— Похоже, мы потерялись, — сказала она.
Мама сказала: Я и думать не могу, что ты вернешься к этой Джинни Старк, я бы этого не пережила. — Нет, мама, я к ней не вернусь. — Всему свету известно, как она с тобой поступила.
— Это тебе приснилось, что мы заблудились. Не беспокойся, ты можешь немного полежать.
— Вот в Моргане никогда не заблудишься.
— Полежи немного, и тебе станет легче. Мы поедем в такое место, где ты сможешь отлежаться.
— Не хочу лежать.
— Ты небось не знаешь, что я могу на задней передаче въехать на такую кручу?
— Вы убьетесь.
— Спорю, что такого второго смертельного номера никто не видел. Ну, видел или не видел, что скажешь?
Мы чуть не вертикально зависли на крутом откосе, отец, багажник хлопал, подскакивал — взлететь он, что ли, хотел, мы то поднимались, то опускались. И в конце концов, пятясь, точно пчела, выползающая из чашечки цветка, перевалили через край откоса и тут слегка пробуксовали. Будь я чуть трезвей, нипочем бы не справился.
Потом мы опять ехали долго-долго. Проехали через темный парк [5] , где все так же стояли все те же старые статуи, и их винтовки были вновь взведены, вновь нацелены на холмы, пусть и потерянные нами, но все те же. И башни, которые они захватили, сторожевые башни, пусть и потерянные нами, и они были все те же.
Наверное, я сбился с пути, но я смотрел на небо, искал луну — ей бы полагалось уже быть на ущербе, в последней четверти. И так оно и было. Воздух не объяла тьма, в нем колебался тусклый свет, блуждали шорохи — дыхание всех на свете людей, которые вышли подышать, поглядеть на луну, зная, что она на ущербе. Не забывал об этом и я и катил, один на свете, определяя свой путь по звездам.
5
Виксбергский Национальный Военный парк разбит в 1899 году в честь захвата Виксберга 4 июля 1863 г. после сорокасемидневной осады города силами северян. Парк пятнадцатикилометровой дугой огибает город.
Вокруг не было ни души, луна поднималась все выше и выше. Мейдин не спала — я слышал, что она тихонько вздыхает, видно, ее что-то томило. Белый, как привидение, енот по-пластунски, точно вражеский лазутчик, пересек дорогу.
А мы пересекли шоссе и на другой его стороне, на беленном известью дереве горел фонарик. Занавешенный фестонами лишайника, он отбрасывал свет на раскинувшиеся полукругом беленые домики с темными окнами, обнесенные забором из некрашеных жердей. Фары высветили привалившегося к калитке негритенка в фуражке инженера-путейца. Сансет-Окс.
Негритенок вспрыгнул на подножку, я сунул ему деньги. И, придерживая за плечи, повел Мейдин к дому. Нет, она все-таки спала.
— Осторожно, ступенька, — сказал я ей у двери.
Мы рухнули поперек железной койки и, не раздеваясь, уснули как убитые. С потолка свисала голая лампочка на длинном почти раскрутившемся шнуре, таком длинном, что она тревожила наш сон. Чуть погодя Мейдин встала, щелкнула выключателем — вмиг, как брошенное в колодец ведро, пала ночь, и я проснулся. И все же полная тьма так и не наступила: небо по-августовски полыхало, его свет проникал в самые нежилые комнаты, в самые пустые окна. Месяц падучих звезд. Ненавистней поры года для меня нет, отец.