Золотой дублон Брашера
Шрифт:
— Предположим, я не стану платить.
Он откинулся и закрыл глаза. Легкая улыбка появилась в уголках его губ.
— Заплатите, — сказал он.
Я заплатил пять долларов. Достал их из бумажника, перегнулся через стол и аккуратно положил прямо перед ним. И погладил пятерку кончиками пальцев, как котенка.
— Пять долларов, мистер Моргенштерн, — сказал я.
Он открыл глаза и посмотрел на бумажку. Улыбнулся.
— А теперь, — сказал я, — поговорим о Дублоне Брашера, который вам пытались продать.
Его глаза
— А разве кто-то пытался продать мне Дублон Брашера? Почему бы это?
— Кому-то деньги были нужны, — сказал я. — И не хотелось отвечать на вопросы. Кто-то знал или выяснил, что вы занимаетесь этим делом и что здание, где вы снимаете контору, — старая развалина, где всякое может случиться. Кто-то знал, что ваш кабинет находится в конце коридора и что вы пожилой человек и не станете делать резких движений — для сохранения здоровья.
— Вы, кажется, много знаете, — сухо сказал он.
— Кто-то знал, что ему надо знать, чтобы провернуть это дело. Прямо как вы и я. И узнать все это было нетрудно.
Он сунул в ухо мизинец, покрутил там, вытащил оттуда темный комочек и бережно вытер его о пиджак.
— И все это вы вывели из того простого факта, что я звонил миссис Мердок и спросил, не продается ли Дублон?
— Конечно. Она и сама так думала. Это логично. Как я уже говорил вам сегодня, вы не могли не знать, что он не продается. Если вы вообще что-нибудь понимаете в своем деле. А я вижу, вы понимаете.
Он слегка поклонился, где-то на дюйм. Он не улыбался, но выглядел довольным, насколько может быть доволен человек в жестком воротничке.
— Вам могли предложить монету, — сказал я, — при сомнительных обстоятельствах. Вы могли захотеть купить ее, если б могли купить ее дешево и если б имели деньги. Но вы бы захотели узнать, откуда взялась монета. И даже, если бы вы были уверены, что она краденая, вы все равно могли бы ее купить, если бы она продавалась достаточно дешево.
— Вы думаете, мог бы? — Он, кажется, получал удовольствие, но не большое.
— Конечно, могли бы, если вы нумизмат с именем. А я полагаю, что это так. Покупая монету — дешево, вы бы защитили владельца и его страховую компанию от окончательной утраты ценной вещи. Они были бы рады уплатить вам отступного. Так случается сплошь и рядом.
— Так, значит, Дублон Мердока украден, — сказал он.
— Только не ссылайтесь на меня, — сказал я. — Это секрет.
На этот раз он едва не оторвал себе нос. Просто вовремя сдержался. Вместо этого он вырвал волос из ноздри. Подержал его, осмотрел. Потом перевел глаза на меня и сказал:
— И сколько ваш патрон заплатит за возврат монеты?
Я перегнулся через стол и выпалил:
— Тысячу. А вы сколько отдали?
— Вы, похоже, очень шустрый молодой человек. — Он потер щеки и подбородок, и его грудь стала прыгать, издавая тромбонные звуки.
Он смеялся.
Потом перестал. Лицо опять стало совершенно бесстрастным,
— Восемьсот, — сказал он. — Восемьсот долларов за безупречный Дублон Брашера. — Он хохотнул.
— Отлично. Он при вас? Вам остаются двести долларов. Неплохо. Быстрый оборот, разумный доход и никаких беспокойств.
— С собой его у меня нет, — сказал он. — Вы меня за идиота принимаете? — Достал из жилетного кармана древний брегет на черной ленте. Взглянул на циферблат. — Скажем, в одиннадцать утра. Возвращайтесь с деньгами. Может быть, монета будет у меня; может быть, нет. Но если я буду доволен вашим поведением, то мы договоримся.
— Устраивает, — сказал я и поднялся. — Все равно мне надо достать деньги.
— И пусть сумма будет подержанными бумажками, — сказал он почти мечтательно. — Мятые двадцатки меня устроят. Ну, одна-две по полсотне не помешают.
Я поднялся и пошел к двери. На полдороге обернулся и спросил:
— Как она выглядела?
Никакой реакции.
— Девушка, которая продала вам монету?
То же самое.
— Ладно, — сказал я. — Она была не одна. У нее был помощник. Мужчина. Как он выглядел?
Он пожевал губами и сложил пальцы в замок.
— Мужчина средних лет, крепкого сложения, рост метр семьдесят пять, вес семьдесят пять килограммов, назвался Смитом. Одет был в синий костюм, в черные ботинки, зеленый галстук, без шляпы. В нагрудном кармане белый платок с коричневой каймой. Темный шатен, в волосах проседь. На макушке лысина размером с доллар и шрам длиной в два дюйма на подбородке. С левой стороны, кажется. Да, с левой.
— Неплохо, — сказал я. — А как насчет дырки в правом носке.
— Я решил не разувать его.
— Чертовски опрометчиво с вашей стороны, — сказал я.
Он ничего не ответил. Мы просто смотрели друг на друга с настороженным интересом, как новые соседи. Он вдруг опять принялся смеяться.
Моя пятерка все еще лежала рядом с ним на столе. Я протянул руку и забрал ее.
— Теперь она вам не нужна, — сказал я. — Раз уж мы начали вести дело на тысячи.
Он мгновенно перестал смеяться. Потом пожал плечами.
— В одиннадцать утра, — сказал он. — И никаких фокусов, мистер Марлоу. Не думайте, что я не сумею защитить себя.
— Надеюсь, что так, — ответил я. — Потому что сейчас вы играете с динамитом.
Я вышел из кабинета, прошел приемную, открыл дверь и, не выходя, громко захлопнул ее. Он мог ждать моих удаляющихся шагов по коридору, но дверь в кабинет была закрыта, и ботинки у меня на резиновой подошве. Надеюсь, он это заметил. Я пробрался обратно по дырявому ковру и устроился за дверью рядом со столиком секретарши. Детский прием, но иногда срабатывает, особенно после горячего разговора, с взаимным прощупыванием и недомолвками. Как дриблинг в баскетболе. Если бы на этот раз не сработало, мы просто оказались бы опять лицом к лицу.