Золотой капкан
Шрифт:
Впрочем, тех, кто мог с полным основанием считаться его друзьями, было очень мало. Особенно Алексей почему-то сторонился девушек, что еще больше влекло их к этому красивому статному молчуну – все его поступки, как в школе, так и за ее стенами, были окружены ореолом таинственности. На самом деле этот ореол был плодом их фантазии, и не соответствовал действительности.
Если и было что удивительным, так это то, с каким стоицизмом Алексей переносил страдания, так внезапно привнесенные в его жизнь Петуховым. Неожиданно для всех, кто его знал, Алексей перешел в другую школу. И вовсе не потому, что та, в которой он учился, находилась далеко от дома. Ему до сердечной боли стыдно было смотреть
И все же, самым непонятным и временами тягостным для него было то, что он, вопреки здравому смыслу (по его мнению), все чаще думал об отце. Думал с любовью, с душевным трепетом, а иногда, уединившись, беседовал с ним, как с живым, поверяя свои тайные мысли и чаяния. И – странное дело – находил в этом утешение.
По настоянию матери он поступил на юридический факультет института, хотя к юриспруденции относился довольно прохладно. Годы учебы в институте пролетели незаметно и быстро. Учился Алексей далеко не блестяще (хотя с его способностями мог бы), но вполне сносно, получал стипендию. Почти как все студенты тех времен, он подрабатывал, в основном на разгрузке вагонов и барж, хотя мать и противилась этому.
Еще и тогда их отношения оставляли желать лучшего. Нельзя сказать, что они стали совсем чужими, но былого слияния душ и чувств не осталось и в помине. И кто его знает, насколько бы далеко зашло это взаимное охлаждение друг к другу, не случись войны с финнами.
Провожая его, мать была как всегда спокойной и сдержанной, но в последнее мгновение вдруг упала ему на грудь со словами: «Если можешь – прости меня, сынок, прости, прости!..» Алексей так до конца и не понял, что она хотела этим сказать. Но ее исступленный порыв вновь оживил в его сердце былую любовь к ней и примирил эти две по-своему сильные натуры.
Сражался Алексей отменно, был легко ранен и награжден медалью. Он с нетерпением ждал, когда его выпишут из госпиталя, но когда выздоровел, война окончилась.
В сорок первом, уже на второй день войны с Германией, он пошел в военкомат и двадцать седьмого июня снова надел офицерскую форму. С матерью Алексей так и не попрощался – она была в очередной заграничной командировке. На письма ему отвечала Анфиса Павловна, которая каждый раз сетовала, что от матери нет ни единой весточки. Так он и оставался до сих пор в полном неведении о судьбе матери.
И теперь вербовщик РОА заставил Алексея заново пережить в мыслях самые трудные моменты его жизни.
Глава 14
Христофоров в молодости был красив. Даже теперь, когда ему перевалило за семьдесят, черты его лица не утратили привлекательности. Широкий лоб мыслителя в сочетании с аристократической бледностью, точные выверенные движения, грамотная речь и недюжинный изворотливый ум – все это, вместе взятое (не считая расточительной щедрости), привлекало к нему женщин определенного сорта с силой и постоянством хорошего магнита.
Свои любовные связи Янчик не скрывал, а даже в какой-то мере афишировал.
Савин был в незавидном положении. Цель достигнута – Христофоров взят. Что дальше? Уворованный Карамбой золотой песок – предлог к задержанию. Необъяснимые путешествия по России? Каждый российский гражданин имеет полное право на это, не согласуя с органами милиции. Поддельные паспорта? Это еще нужно доказать. Как? Маскировка с переодеванием: сбрил бороду, снял очки, оставил в камере хранения до поры до времени ненужные вещи – что в этом предосудительного? Попутчик с поддельным паспортом на имя Оверченко О.М.? Помилуй Бог, откуда? Кто? Сном и духом не ведаю. Угон автомашины «Скорая помощь»? Где доказательства?
Вопросы, вопросы… А вот как на них будет отвечать Христофоров, капитан Савин знал наперед. Поэтому и не торопился с первым допросом. Нужно – обязательно нужно! – найти в обороне Раджи серьезную брешь, чтобы лишить его равновесия, заставить метаться со стороны в сторону, заставить усомниться в своей непробиваемости, сбрить налет великосветского лоска и неприкрытой иронии.
Был единственный вариант прижать Христофорова, заставить его говорить – связь с лже-Ахутиным. Что такая связь существовала, Савин чувствовал интуитивно. Только это заставляло Раджу метаться по Союзу, маскировать свои следы – тут капитан практически не сомневался. Но для этого нужно было работать, работать и работать – доводить до конца линию лже-Ахутина. И только тогда можно будет выяснить причины странного поведения Христофорова, раскрыть тайну убийства лже-Ахутина и истинную фамилию коренастого бандита.
А пока Савин решил оставить Христофорова в покое. В относительном покое, конечно: камера вовсе не смахивала на пансионат у моря, и поразмыслить заставляла о многом, в том числе и о бренности бытия.
После разговора с Кудрявцевым они решили разделить свои усилия: майор будет заниматься отработкой связей Раджи в Магадане и выяснением обстоятельств, связанных с его бегством в Хабаровске, а Савин отправится в Москву, чтобы вплотную заняться лже-Ахутиным.
– Кого я вижу! Боря, ты? Вот так сюрприз! – Володин крепко пожал руку коллеге. – Почему не позвонил из Магадана? Мы бы тебе транспорт организовали.
– Да ладно, Олег, чего там… Всего час езды, и шоссе – блеск, не то, что у нас.
– Скромничаешь. Приедь я, наверное, сам в аэропорт припылил бы?
– А то как же. Столичный гость, – хохотнул Савин. – Слушай, ты меня чаем угостишь, а?
– Узнаю провинциалов из магаданской глубинки. С чаем у меня напряженка, забыл купить. Сейчас я кофе тебе организую. Такой вариант устраивает?
– Вполне.
– Вот и лады.
– Мне бы покрепче.
– Будет сделано…
Кофе и впрямь оказался отличным. Прихлебывая ароматную горечь (Савин по примеру Володина решил пить кофе без сахара – мол, и мы не лыком шиты), капитан внимательно слушал коллегу.
– … Операции Христофорова с золотом уже не представляют для нас большой тайны – ребята из УБОП порадовали. Они тут одно дело раскручивали, а наш Янчик возьми да и всплыви.
– Доказательства?..
– Вполне хватит Радже для того, чтобы отпраздновать свой очередной день рождения в глубоком унынии и в местах не столь отдаленных. Можно сказать, что он, наконец, угодил в золотой капкан.
– Не считая наших обстоятельств?
– Увы…
– Что с дачей лже-Ахутина?
– Работаем. Без особых успехов. Иголка в стоге сена.