Золотой ключ. Том 2
Шрифт:
— Когда рядом с Арриго нет Тасии, он вспоминает, за что так любил когда-то свою жену.
— Так оно и есть. Странно, что она не беременна в третий раз.
— Эйха, но они были вместе только последние несколько ночей по дороге домой, в Мейа-Суэрту. Вопрос в том, хорошо ли им будет вместе. Будут ли они счастливы, даже если Тасия устранится и оставит их в покое? Сможет ли Арриго забыть ее?
— Ну, об заклад я биться бы не стал, — заметил Северин. — Кроме всего прочего, стоит принять во внимание тот прием, что ей оказывают везде и всюду. Это действует ему на нервы. Хотя героический поступок оказал просто целебное воздействие
— По дороге в Эллеон они должны остановиться в Катеррине, — задумчиво сказала Лейла. — Может, это напомнит ему, как они были счастливы первые месяцы после свадьбы.
— И результатом этих воспоминаний может явиться третий ребенок. Да, разумеется. Но в конце концов им придется вернуться в Палассо, а там их поджидает Тасия.
— А если она уедет в замок до'Альва?
Северин начал аккуратно складывать магические краски.
— Возможно, но есть еще и Рафейо. Всем понятно, что именно он станет следующим Верховным иллюстратором — пусть дарует Пресвятая Мать еще десять лет жизни Меквелю! Дионисо превозносит мальчишку до небес, его работы — само совершенство…
Лейла поморщилась.
— И сам Рафейо рассказывает об этом всем и каждому!
— Он не одобрит попыток стереть его мать с этой картины. И голову даю на отсечение, когда Рафейо станет Верховным иллюстратором, они с Арриго вернут Тасии ее статус при дворе официально и пожизненно!
— И все начнется сначала. — Лейла окинула брата недобрым взглядом. — А ты что молчишь — тебе нечего сказать? Кабрал вскочил на ноги.
— Ты, Севи, Мечелла — все-то вы видите, но надо еще и слушать.
Сообщив это, он засунул эскиз в зеленую кожаную папку — подарок Мечеллы на день рождения — и гордо вышел из комнаты.
Лейла обрела голос только через пару минут.
— Что все это значит?
Северин не ответил. Он тщательно вытирал кисти и руки, испачканные разноцветными, замешанными на его крови красками, куском чистого полотна. Потом он замочит это полотно вместе с кистями в большом количестве чистой воды. Когда-то, еще в студенческие годы, он забыл подогреть воду, и ощущение обжигающего холода во всех жилах уложило его в постель на целых два дня. Воду выльют в раковину, трубы вынесут ее в реку, вместе с водами которой она потечет дальше в море. Интересно, лениво подумал он, сколько крупиц магической силы Грихальва осело по дороге, зацепившись за скалы, илистое дно и корни растений, а сколько доплыло до моря и пропало в бездонных глубинах Агва-Серенисса и Марро-Маллика…
— Севи, почему ты не отвечаешь?
— М-мм? Ах, да!
Он обернулся к девушке, раздумывая, как бы нарисовать себе побольше смелости и признаться ей в любви. Беда в том, что этот брак был бы для Лейлы решением всех проблем, независимо от тех чувств, которые она к нему испытывает. Северин — стерильный иллюстратор, поэтому она сможет не иметь детей. Когда Мечелла взяла Лейлу в свою свиту, семья прекратила настаивать, чтобы девушка вышла замуж и рожала детей, но скоро эти требования возобновятся. Лейле уже двадцать три года, что намного превышает тот возраст, когда принято обзаводиться детьми. А каждая женщина Грихальва должна родить семье хотя бы одного ребенка. Северин знал, как Лейла относится к идее стать “племенной кобылой” Грихальва. Но он не хотел, чтобы она вышла за него лишь ради спасения от принудительного
— Лейла, — сказал он тихо, — я думаю, Кабрал в отличие от нас услышал то, о чем я сейчас сказал. О том, чтобы стереть Тасию с картины.
Запечатанный воском флакон выскользнул из рук Лейлы и покатился по ковру. Северин подумал, что именно она, с ее знанием различных запахов, могла бы стать идеальной женой для иллюстратора. Странно, что это не приходило ему в голову раньше.
— Ты шутишь, Севи, — выдохнула она. — Кабрал не мог иметь в виду…
— Оба вы знаете теперь о магии. Рассказав тебе об этом, я нарушил все клятвы, какие только может нарушить иллюстратор. Неужели тебе не приходило в голову, что это можно сделать?
Лейла так неистово затрясла головой, что выпали все шпильки, и волосы рассыпались у нее по плечам.
— Ни у кого не может быть столько силы!
— У меня есть, — невесело сообщил Северин.
— Но, Севи…
— Пока я жив, в этой картине есть моя сила. — Он кивнул в сторону мольберта с почти законченным “Завещанием” Лиссины. — Мне двадцать пять лет. Лиссине — семьдесят один. Она…
Он остановился, увидев круглые от удивления глаза Лейлы.
— Ты не знала, что она такая старая? Такова ирония жизни Грихальва. Наши женщины выглядят моложе своих лет и зачастую живут до девяноста, а иллюстраторы становятся глубокими стариками уже в сорок и умирают, не дожив до пятидесяти. Лиссина ничего не знает о магии и, по твоим словам, не проявляет интереса даже к самым элементарным объяснениям.
— Мне показалось, ее это испугало. Она сказала, что не хочет этого знать.
Северин пожал плечами.
— Как раз такое отношение и поощряют Вьехос Фратос. Не все наделены твоим всепоглощающим любопытством. Так вот, я имею все шансы пережить Лиссину. Тогда магия картины будет полной, и никто не сможет противиться ее влиянию. Но лингва оскурра, тайная речь, то есть эти руны по краям картины, усилят магию даже в том случае, если я умру раньше. Что, разумеется, возможно. И такой силой обладает любой иллюстратор, Лейла.
Девушка вскочила на ноги и, дрожа, отошла к окну. Северину очень хотелось написать ее такой: черные волосы разметались по плечам, сильное тело просвечивает на солнце сквозь тонкий шелк желтого платья.
Она заговорила, и в ее голосе слышались слезы.
— Не говори мне о смерти, Севи. Я не могу этого вынести. И не говори о том, что можно нарисовать для Тасии что-нибудь ужасное. Это просто отвратительно. Никто не должен обладать такой силой!
— Никто больше и не будет говорить об этом, — уверил девушку Северин. — Кабрал, может, и захочет, и не мне его за это осуждать. Но Кабрал может хотеть сколько угодно — самому ему этого не сделать, он же не иллюстратор.
— Ты тоже не сможешь, — прошептала Лейла. — Даже если ненавидишь Тасию так же сильно, как мы, ты все равно никогда…
Северин не понял, сказала она так, потому что верила в свои слова, или потому, что хотела услышать от него подтверждение. Поэтому на всякий случай он сказал:
— У меня бы получилось великолепно, но я никогда не смогу этого сделать.
— Я знаю. А как же Рафейо? Северин покачал головой.
— Есть причины, по которым он никогда…
— Что может помешать ему сделать с Мечеллой все, что он захочет, когда он узнает о силе, которой обладает как иллюстратор?