Золотой Крюк
Шрифт:
— Эй, дедусь, считай вместе со мной, чтобы без обмана, — предложил юнец, — кусок, два, три, четыре…
Палыч внимательно следил, повторяя цифры в уме.
— … Девятьсот девяносто восемьсот, девяносто девять, лимон, как договаривались. — Юнец отделил отсчитанные деньги, остальные вместе с долларами спрятал в карман, и вновь быстро пересчитал — а Палыч вновь внимательно следил за счетом.
— Миллион, как одна копеечка. Держи, дедусь. Слышь, а откуда у тебя доллары?
— Пенсию получил, — не придумал ничего лучше Палыч, поворачиваясь, чтобы уйти.
— Здорово, — закивал головой юнец, — а моя бабка получает
— А ты как думал? — хитро прищурился Палыч, — я, когда Ленин на броневик залезал, внутри сидел, охранял его. Ну, догадываешься теперь, какое ведомство мне такую пенсию платит?
И обрадовался, увидев, как снова исчезает самодовольная улыбочка с лица хамоватого подростка.
Лифт не работал. Такое, впрочем, случалось и раньше. Как уже было замечено, в некоторых ситуациях никакие деньги не в силах избавить человека от бытовых неудобств. Сергей Степанович неторопливо поднимался пешим ходом на свой восьмой этаж, когда на лестничной клетке между пятым и шестым столкнулся с женщиной в летах, малознакомой ему соседкой Полиной Александровной.
Дородная и строгая, Полина Александровна обладала той самой загадочной душой, над которой веками ломали головы философы — как русские, так и иноземные. Когда у Чеботарева все шло, как по маслу, она его ненавидела люто, сама не зная за что — ведь и в долг по мелочи дать Чеботарев не отказал однажды, и вежлив был всегда. Однако теперь с Чеботарева взять было нечего, на лице его проросла щетина, и выглядел он уставшим. Полина Александровна не могла знать про финансовые злоключения ее соседа, но с удивлением отметила, что неприязнь уступила место жалости. И сейчас, когда Чеботарев проходил мимо нее, вопреки обыкновению, даже не здороваясь, потому что не заметил, она не только решилась первой заговорить с ним, но даже участливо спросила:
— Все ли в порядке, Сергей Степанович? Уж больно уставший вид у вас. Работа измучила?
— Есть немного, — Чеботарев вспомнил все мучения, которые испытал в тресте, и сморщился, как от боли. Это тоже не ускользнуло от глаз Полины Александровны.
— Да что с вами, не плохо ли? — участливо воскликнула она, — может, чаю вам налить? Зашли бы, передохнули.
"Верно, почему бы не зайти? — подумал Чеботарев, — дома на полу насидеться, глядя в окно вместо телевизора, я еще успею".
— Спасибо. Я и правда, с удовольствием выпью чаю, — согласился он.
Загадочная душа Полины Александровны возликовала и стала требовать от хозяйки попотчевать гостя малиновым вареньем, упрятанным в шкафчик к зиме и на случай болезни. Чеботарев между тем прошел в столовую, с наслаждением опустился на диван и жадно впился глазами в черно-белый экран старенького телевизора. Показывали, кажется, "В мире животных", по экрану болтались какие-то твари и что-то бубнил голос за кадром. Впрочем, Чеботарев смотрел не передачу, а ТЕЛЕВИЗОР, по которому успел соскучиться — сейчас он был готов увлечься даже учебным фильмом про производство транзисторных приемников в домашних условиях.
— Животных любите? Значит, душа добрая, — весело приговаривала Полина Александровна, накрывая на стол. Ей, конечно, не терпелось услышать, что довело соседа до такой внешней измятости, но спросить об этом самой было как-то неудобно.
— Леночки вашей давно не вижу, — пожаловалось она, — отдыхать, что ли, уехала?
— Ага, отдыхать, — подтвердил Сергей Степанович, — от меня.
Полина Александровна только руками всплеснула, и унеслась в кухню доставать из заначки малиновое варенье.
— Да разве ж можно — от такого мужа, — причитала она, вновь возникая в столовой. — Вы подсаживайтесь к столу, вот сюда, телевизор будет удобно смотреть, и чайку… Кто ж вас теперь столовует?
— Так я сам. Сегодня расчетные получил, завтра пойду, недостающих продуктов на базаре докуплю.
— Ужас, — возмутилась женщина. — Дело ли это — чтобы человек ваших достоинств сам по базарам ходил?.. А вообще я думаю — во всем телевизор виноват, — неожиданно выпалила она. — Все эти фильмы заграничные. Раньше наши женщины разве могли мужу изменить или уйти к кому-то? Даже не знали, как подумать об этом. А теперь кто чего не знал, всех всему научили. Секс этот проклятый показывают — кому он нужен вообще, сколько лет мы без него жили, и все хорошо было, путевки бесплатные, удостоверения ветеранские. И так они этим всем занимаются, что хоть сразу потом к травматологу беги. — постаралась она развеселить гостя.
— Наверное, — улыбнулся Чеботарев. Ему было уютно и приятно слушать незатейливую болтовню женщины. Чай был не очень вкусным, но терпким и приятно прогревал горло.
— Сейчас вот Ленина ругают все, кому не лень, — продолжала политпросвет Полина Александровна, — а чем он виноват? Он такую страну сделал, что мы уголь и лес продавали, а взамен покупали молоко, и его бесплатно на вредных производствах давали. Вот муж мой, упокой Господи его душу, на химзаводе работал, так всегда молоко получал. А потом то ли лес закончился, то ли еще что — и молоко стало неоткуда брать. Так в чем же Ленин виноват? А они все ругают…
— Чеботарев огляделся. Планировка квартиры была, кажется, как у него. Только мебель старенькая, и обои вылиняли лет десять тому назад. И на потолке краска треснула.
— Ремонт давно не делали, — перехватила его взгляд Полина Александровна, — а на что его делать? Мы с дочерью вдвоем живем. Вот Маринка замуж выскочит, тогда они с мужем и сделают все, как захотят — мне-то уже без разницы.
— Вы бы сказали раньше, я бы в тресте из ремонтных фондов выбил — посетовал Чеботарев, понимая, что врет безбожно, не стал бы он выколачивать ничего забесплатно, да и Бородянский бы не позволил.
— Да не люблю я, когда государство мне бесплатно что-то делает, — призналась Полина Александровна. — Раз бесплатно — значит, плохо. Мне вон уже из ЖЭКа приходили газовую колонку чинить — так она через 2 недели рванула, хорошо, не убила никого и дом не спалила. Опять же мастера — живые люди, им на перепив отстегнуть надо, а у меня сейчас нет. Я ж на пенсии, а Маринка в школе, ей если что перепадает, то подарки от родителей — конфеты или отрез на платье. Выколачивать она не умеет, а сам кто сейчас что подарит? Сейчас вот, хорошо, ребенка на репетиции взяла, будет его по математике подтягивать.