Золотой лабиринт
Шрифт:
– Да, – Филипп слегка запнулся с ответом, – Мой коллега.
Было совершенно очевидно, что соседка выдела того, кто положил записку в почтовый ящик. Того самого таинственного Колю.
– Ну ясно, ясно, – закивала соседка, – Все сейчас в электронной почте и интернете, а вы письма пишите, – засмеялась она.
– Да, вот такие мы, старомодные, – Филипп вновь улыбнулся, направляясь к машине, – Спасибо вам, Мария Степановна, побегу.
– Не за что, Филипп, – соседка зашла в подъезд, и дверь
Припаркованная машина стояла у подъезда.
До издательства Филипп домчался за пятнадцать минут.
Он поднялся по лестнице на второй этаж, где в большом открытом пространстве сидели сотрудники.
Худощавый и сутулый корректор Андрей Грецкий окликнул Филиппа.
– Привет, – Филипп подошел к рабочему месту Грецкого, – Как дела? Все нормально?
– Да, да, вот сижу, работаю с самого утра, – пожаловался корректор.
– Понятно, – Филипп присел на край стола Грецкого.
Через открытые окна в помещение осторожно задувал свежий ветерок, с улицы доносились звуки проезжающих автомобилей.
Город находился в приятном летнем томлении.
– Ты к Симе? – спросил Андрей.
– Да, договорились на сегодня.
– Я видел его, он у себя.
– Тогда пойду, – Филипп подмигнул Грецкому.
Он вышел в коридор и, пройдя по нему до конца, постучал в дверь кабинета Серафима Марковича, главного редактора, которого коллеги между собой ласково называли «Сима».
– Да! – послышался громкий голос.
Филипп приоткрыл дверь.
– Можно?
– Да, да, заходи! – главный редактор сидел за столом, глядя в монитор компьютера. Он махнул рукой, приглашая Филиппа зайти.
Серафим Маркович Дятловский был мужчиной средних лет, полного телосложения, с лысеющей головой и маленькими, но внимательными глазами.
– Итак, – спустя несколько минут сказал Серафим Маркович, переводя взгляд на Филиппа.
– Мы договаривались о встрече сегодня.
Дятловский поерзал в кресле.
– Да, да, я помню. Смирнов, я прочитал те главы, которые ты прислал.
Филипп замер и внимательно посмотрел на шефа.
– Да, наконец-то прочитал. Мда, – Дятловский причмокнул и подвигал бровями, – Ты знаешь мое отношение к тебе, Смирнов. А уж тем более мое отношение к твоему дяде.
– При чем тут он, – Филипп с укором посмотрел на главного редактора.
– Ну, как ни крути, он святила мировой науки, и, уж извини, все знают, что ты его племянник. Вот помню, как…
– Серафим Маркович, давайте о моей книге, а не о моем дяде.
– Да, да. Так вот. Прочитав то, что ты прислал, хочу тебе сказать. Издавать что-то подобное я бы не стал.
Филипп кивнул. Другого ответа он почему-то сегодня не ожидал.
– Ну, ты подожди расстраиваться. Пишешь ты замечательно. Все твои предыдущие
– Но, книги бывают разные.
– Верно. Ты писатель. У тебя много изданных книг. Кому, как не тебе знать, насколько важно зацепить читатель, а? Эту твою книгу неинтересно читать. Прости уж за откровенность.
– Понятно.
– Не отчаивайся, и не бросай. Попробуй поменять что-нибудь.
– Хорошо.
– Вот и ладно. Как дядя?
– Все в порядке.
– Ну и отлично.
Выйдя из кабинета Дятловского, Филипп почувствовал разочарование. Может быть, у него кризис? Он и сам чувствовал, что книга не идет. Дятловский прав. Надо что-то поменять.
Серафим Маркович был талантлив. Чувствуя литературу тонко и относясь к книгам с большим трепетом, он помогал писателям, всегда был готов поддержать советом.
Несколько лет назад, узнав от профессора Смирнова, что его племянник пишет первую книгу, он с большим удовольствием вызвался помочь в ее издании, и с тех пор, уже более пяти лет, находился в тесном контакте с Филиппом, который подписал контракт с издательством, где работал Дятловский.
Филипп подошел к Грецкому, который уже напряженно и рьяно стучал пальцами по клавиатуре, набирая текст.
– Я пошел, – сказал Филипп, – Надо пересмотреть сюжет.
– Сима не одобрил? – буркнул Андрей, не отрываясь от клавиатуры.
– Нет. Буду переписывать. Ладно. Счастливо, увидимся, – Филипп направился к выходу.
– Ой, слушай, подожди, – Андрей неожиданно отвлекся от работы, – Помнишь, у тебя был знакомый, специалист по арабскому?
– Кто? – Филипп остановился.
– Ну такой профессор. Ах, черт, не помню его имени, – Грецкий почесал подбородок, – Мне нужно с кем-то проконсультироваться, с лингвистом. Ты еще рассказывал, вы с ним в музее вместе работали.
– А, профессор Николаев что ли? – вспомнил Филипп и внезапно замолчал.
Профессор Николай Федорович Николаев… Николай… Коля…
Когда кто-то в спешке или в стрессе строчит записку, он не будет подписываться полным именем, тем более, использовать отчество. Он назовётся привычным именем, которым его зовут друзья и родственники – Коля!
Черт!
И именно его, немолодого интеллигентного мужчину, видела соседка, когда он клал записку в почтовый ящик.
Филипп достал телефон и набрал номер профессора Николаева.