Золотой Легион
Шрифт:
Папа шел впереди всех. Высокий, в широкой плотной длинной рубахе, брюках из суровой ткани землисто-коричневого цвета, тяжелых botas (botas-ботинки-исп.) и самодельной широкополой шляпе из пальмовых листьев.
Он широко улыбался из-под седоватых усов и выкрикивал: «Где моя принцесса?» Легко ловил ее на бегу, сажал на плечо, и Йоханна радостно повизгивала от счастья быть выше всех! Она радостно махала ручками, а соседские мальчишки жутко завидовали ей в этот миг.
В эту маленькую деревушку, даже названия у которой не было, их перевезли почти два года назад, когда Йоханне исполнилось одиннадцать.
Собраться
Она не очень хорошо понимала, зачем куда-то трястись на жесткой повозке почти два дня в окружении хмурых вооруженных людей, если на старом месте, в поселке Эль-Кобре, у нее остались друзья, и у папы была хорошая работа.
К тому же охранники, перевозившие их были очень строгие, даже страшноватые. Не разрешали во время поездки разговаривать с редкими прохожими. А остановки «para comida», на перекус, были редкими, и вокруг всегда стояли эти незнакомые люди с оружием. Спали семьи там же, в повозках, подстелив под голову мешки с домашним скарбом.
Их новый поселочек состоял, наверное, из пяти-шести наспех сколоченных кем-то домов, в которые их и поселили. Соломенная крыша, пара окон, закрывающихся плетеными решетками, пол, устланный пальмовыми листьями, да пара кроватей.
Всего шесть семей и домик полицейского, сеньора Рохаса.
Большой такой, толстый, похожий сбоку на авокадо, с большим животом и противными маленькими усиками. Он все время покрикивал, чтобы мужчины по утрам быстрее собирались на работу. А женщин заставлял носить ему воду в хижину, хотя сам мог, наверное, поднять взрослую свинью или теленка.
Таким же пухлым и противным был его сын Эмилио. Старше Йоханны на год, он постоянно толкал ее и дергал за подол платья. Став постарше, она один раз ответила ему весомой оплеухой, после чего он отлетел в кусты и заплакал. А наша принцесса, сама того не зная, заполучила первого в своей жизни врага.
На ее вопросы: «Мама, зачем мы здесь, когда мы вернемся к моим друзьям?» – та почему-то вытирала слезы и говорила, что ее padre и его amigos выполняют очень важную особую работу. После ее окончания все они переедут в долину в большую светлую касу (casa-дом исп.). Там у них обязательно будет лошадь и, возможно, даже пара мулов для вспашки земли. И что, наверное, Йоханна сможет даже пойти в школу.
Вскоре девочка привыкла к этому странному месту. Жила и взрослела. К двенадцати годам у нее округлилась грудь. Соседские мальчишки стали тайком на нее заглядываться. Но она росла крепкой боевой хулиганкой и, скорее, могла стать для них другом или, может даже, предводителем, но никак не предметом неловких мальчишеских ухаживаний.
Вместе с ребятами она часто ходила на протекающую рядом речушку. Когда спадала вода, они ловили между камнями маленьких рыбешек, сереньких с коричневыми пятнами, большими глазами, с чудным названием Negro. Пухленьких и очень вкусных, особенно, когда мама их жарила прямо на костре, выпотрошив и воткнув изнутри в брюшко несколько пахучих деревянных палочек от какого-то кустарника.
Весной, когда речушка разливалась, всем поселком ходили натягивать поверх острых камней старую, местами с прорехами, рыболовную сеть. Улов делили по-честному: сколько «ртов», столько
Если удавалось, Йоханна сражалась с большими речными крабами. Те скребли сильными лапками и вращали во все стороны глазами-бусинками. Она одна из детей не боялась щелчков их страшных клешней, запросто хватала сзади за панцирь и бросала на берег мальчишкам. Крабы, кстати, были тоже очень вкусными…
Днем мамы сновали туда-сюда по хозяйству. Из мужчин в поселке оставался только синьор Рохас. Следил за тем, чтобы никто из женщин не покидал территорию в то время, когда мужчин каждое утро вооруженные люди уводили в горы «на работу».
Даже когда из долины приезжала повозка с овощами, чтобы обменять их на собранные мамой бананы, которых вокруг было в изобилии, нельзя было поболтать с извозчиком, спросить о новостях.
Да и сам полицейский выглядел чем-то очень напуганным. Казалось, поскорее хотел покинуть это место, лопоча что-то непонятное про «опасных тигров». «Он зря беспокоится, ведь в горах нет диких зверей», – думала Йоханна. Наверное, он просто не знал об этом!
Каждый день девочка носила отцу на работу еду. Ведь мужчины работали каждый день, уходя с рассветом и возвращаясь уже в глубоких сумерках. В корзинке лежали несколько лепешек из батата (сладкий картофель) или фритурас де маланга, пара куриных яиц и глиняная бутылка гуарапо [8] . В праздники удавалось иногда достать кусок курицы.
Будучи крепкой и удивительно сильной для ее, казалось, хрупкого тельца, Йоханна с легкостью карабкалась по скользким камням. Едва заметная тропинка через заросли и овраги вела дальше в горы. Порой идти было нелегко, старенькие туфельки скользили по кореньям деревьев. Но малышка упорно лезла наверх, ведь padre, наверное, устал и ему надо поесть!
8
Гуарапо – напиток из сока сахарного тростника.
Папа работал на большой поляне, с парой небольших, но длинных, сараев и большой металлической постоянно дымящейся печью, от которой шел противный смрадный дым.
От сарая вела неширокая тропинка, уложенная досками. Через пару десятков шагов она уходила внутрь темного проема пещеры. Тяжелые бревна подпирали полукруглый свод. Оттуда работники с трудом выталкивали тяжелую тачку, нагруженную каким-то серо-желтым песком, и завозили в сарай.
Неподалеку урчал какой-то механизм с колесами и крутящимися ремнями. Тусклый свет мерцающей лампочки просачивался изнутри через щели сарая и узкими светлыми полосками пронизывал плотный горный туман.
Йоханна обычно оставляла плетеную корзинку с едой у ног угрюмого охранника. Говорила: «для Синьора Гомес», – и тихонько напевая, шла назад. Отвлекать папу, даже просто позвать его, чтобы помахать рукой или послать «muchos besides» (много-много поцелуйчиков) не разрешалось. Лишь изредка она видела его в проеме сарая. Но он почему-то всегда был сосредоточен и хмур.
Уже налегке она возвращалась домой, где ее ждало еще много дел! Помочь проредить грядки с бататом, срубить острым мачете пару тяжелых банановых гроздей, еще покормить кур или прибраться в хижине.