Золотой Лис. 1-2 часть
Шрифт:
— Ласло! Венц! А ну-ка, изловите мне одну из тех бестий.
Лохматый и чернявый парняги понимающе кивнули и, оставив свою работу, потрусили к лестнице на стену, оскальзываясь на ошметьях и уже на ходу раскручивая волосяной аркан. А что, это Питт дело придумал…
Дальнейшее, право, не стоит того, чтоб его вспоминать — после хотя бы беглого описания сотворённого некромансером обряда аппетит, а то и сон отшибает напрочь. Замечу лишь, что подручным для чёрного колдуна вызвался баронский палач, мастер Ден собственной персоной — и старикан не подкачал.
Вот
— Мне нужно пять устойчивых сущностей, — озадаченно пробормотал он, потирая подбородок и не замечая, как у окружающих буквально дыбом встали грязные и пропотелые волосы — чернокнижник размазывал по лицу так похожую на человеческую кровь!
И опять, опять решать проблемы взвалившему на себя бремя ответственности Питту… вздохнув, он распорядился притащить сюда семейство ювелира Соломона. Пусть на того нынче и весьма подозрительно косились — сосед его по кварталу Фрич сгорел дотла после попадания зажигательного снаряда — вместе с домочадцами, слугами и несколькими пришедшими спешно кое-что продать клиентами — а самому Соломону хоть бы хны. С другой стороны лавки и чуть наискосок, заведение ван Зейдена вдруг взвихрилось чёрным дымом, да так и провалилось в неведомые подземные глубины — а с этого ювелира и его семейства даже и волосок не упал…
— У них охранные амулеты из истинного серебра, Ридд где-то добыл, — шепнул Питт чернокнижнику, и тот понятливо хмыкнул.
Почуявшие хоть и необычную, но надежду люди управились быстро — на изгвазданную площадь, мрачно и торжественно освещённую дюжиной факелов, уже притащили бледного ювелира и его семейство. И хотя дядюшка Соломон причитал и всё сокрушался по тому поводу, что на арбалетные болты и наконечники стрел для защитников города извёл аж цельных десять фунтов серебра, никто его не слушал.
— Возмите по свече и встаньте по углам!
С этими словами от повелительного жеста руки сами собою занялись толстые чёрные свечи, которые чародей до поры держал в руке. Уже ничему не удивлявшиеся люди покорно разобрали эти огоньки. Последней на угол звезды ступила красавица Сонька, младшенькая-на-выданье, которую вытащили прямо из постели и приволокли как была — в полупрозрачной ночнушке, не столько скрывавшей, сколько подчёркивавшей девичьи прелести. Робко приподнялся непроницаемый тёмный взгляд, и осторожно ступила босая ножка на залитое кровью и багровым сиянием место.
Успевший пристегнуть на место ободранный костыль и пришкандыбать сюда дядюшка Флетчер одобрительно крякнул — у девицы огонёк свечи вдруг игриво переменился цветом на зелёный. Хм, непробованная, надо же какая прелесть… Зато леди Муэрта, поправлявшая чуть криво, наспех начертанную линию, ощутила вдруг ревнивый укол в сердце и подумала мимолётно, что вот от этой огонь-девки, Питта, пожалуй, стоит и поберечь.
—
Надо ли и упоминать, что прислушивавшиеся к тому посторонние уши весьма порадовало это немедля рапространённое известие, равно как и прозвучавшие в нём намёки? Потому, хотя на камлавшего чернокнижника и поглядывали старательно-насупленно, но вот прежнего недоверия во взглядах откровенно поубавилось…
Нарисованные багровым пламенем линии напряглись, загудели басовитым звуком и натянулись вдруг так, что у всех обступивших площадь перехватило дыхание.
Питт обвёл взглядом окружение и подивился — огни факелов постепенно померкли. И казалось, сейчас нет в мире иных источников света, нежели эти пять чуть дрожащих огоньков да облитая неверным сиянием фигура чародея в центре. Что он там проделывал, понимания самого парня не хватало, да по правде говоря, он к тому особо и не стремился. Если подруга сердешная, которая в тех делах разбирается получше, одобрила — значит, так тому и быть.
А мгновения утекали за мгновениями, и присутствовавшие вдруг поймали себя на ощущении, что глухо шумящий за городскими стенами ветер им не померещился. Да нет, что я — то не ветер, а прямо сорвавшиеся со своих цепей демоны завыли вдруг. И что там творилось с обсевшими город тварями, не хотелось даже и представлять. Вот он резко усилился до такой степени, что задрожал под ногами добротный булыжник — и резко оборвался в тот миг, когда казалось, что сейчас рухнет этот весь не выдержавший такого напора мир…
— Осталось последнее, — устало проронил волшебник, с которого грязными пятнами утекали вниз остатки чародейства.
То бегом, то неспешным шагом, чернокнижник рыскал по обезображенному руинами и пожарищу городу. Периодически он то шептал что-то, то вдруг прикладывал ладонь к брусчатке, словно что-то выискивая особенное — но в конце концов удовольствовался лысым пологим пригорком в виду замка, ещё недавно представлявшим собою скопище лачуг, а ныне унылое пепелище.
— Что ж, мастер Питт — вам стоит только приказать, — чародей устало ссутулился и сейчас больше походил на костлявого, чуть взъерошенного и замёрзшего в предутренней зябкости чёрного ворона.
Впоследствии сам Питт даже наедине сам с собой не мог сказать, какие же мысли и чувства его обуревали. Во всяком случае, там оказалось понамешано предостаточно… да ещё и Муэрта проворно вплелась под руку нежной лаской.
Парень со странным чувством смотрел в эти блестящие надеждой глаза, потом кое-как оторвался и обвёл взглядом невыразительные в сумраке лица вокруг. И в тот миг, когда ветер немного утих, Питт воздел свою крепкую десницу в ту сторону, где на восходе едва-едва виднелась розоватая полоска — всё, чем последнее время представал рассвет — и повелительно выдохнул: