Золотой мальчик

Морган Сара

Кимберли оставила без ответа его саркастическое замечание. Она успела забыть, что Люк Санторо — один из самых богатых холостяков — всегда был в центре внимания прессы, а заодно и любая женщина, которую видели с ним рядом. Вдруг ее ослепили вспышки света, и она застыла.

— Садись в машину, — сердито приказал Люк, а его охранник кинулся отгонять фотографов.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Кимберли села в салон роскошного лимузина и поблагодарила Бога за то, что затемненные стекла скрывают

ее от прохожих.

— Откуда им известно, что ты здесь? — Кимберли посмотрела на группу фотографов, которых разгоняли охранники Люка.

— Пресса следует за мной по пятам, а также за теми, кто каким-то образом связан со мной, — мрачным тоном напомнил ей Люк и, нагнувшись к шоферу, дал ему указания, куда ехать.

— Если бы ты не разъезжал повсюду в таком шикарном автомобиле, то избежал бы репортеров, — пробормотала она, хотя знала, что Люку Санторо невозможно остаться незамеченным, поскольку у него все было первоклассным.

Так было и раньше. Они не появлялись на публике, но тем не менее репортерам удалось сфотографировать ее выходящей из машины Люка. И именно благодаря прессе она узнала, что он проводил вечер с другой женщиной.

А когда шофер Люка отвез ее в аэропорт, несчастную и с заплаканными глазами, то эти фотографии тоже попали в газеты.

Люк откинулся на сиденье, всем своим видом показывая, что ему безразлично то, что происходит за пределами автомобиля.

— По-моему, ты сама выбрала захудалую гостиницу. В машине, по крайней мере, есть кондиционер и можно не бояться теплового удара.

— Ты родился в Рио и поэтому не должен чувствовать жары.

Он протянул руку и намотал завиток ее волос на длинный загорелый палец.

— А тебя, minha docura, — прошептал он, — с твоими огненными волосами и белоснежной кожей, следует держать подальше от солнца и жары — дома, в постели мужчины.

У нее сжалось сердце, а глубоко внутри что-то кольнуло.

— Я предпочитаю более традиционные способы: шляпу и навес от солнца. А твое отношение к женщинам — первобытное.

Но правда в том, что она боится совсем не той жары, которая исходит от солнца.

Она чувствовала, что Люк легонько тянет ее за волосы. У нее затрепетало в животе, и она смотрела на него как затравленный зверек.

И тогда все начиналось с того, что он запускал руки ей в волосы.

Сколько раз он шептал, что самое сексуальное в ней — ее волосы? И сколько раз он обвивал густые, вьющиеся пряди вокруг ладони, заставляя ее лежать смирно, чтобы ему было удобнее ее целовать?

Взгляд Люка гипнотизировал. У Кимберли между ног разлилось тепло, стало тяжело дышать, и на мгновение она потянулась к нему. Но тут же вспомнила, какой он холодный и бесчувственный, и, подняв руку, вытащила волосы из его пальцев.

— Не трогай меня…

— Я плачу за это удовольствие, — напомнил он сладким голосом, — но готов подождать, пока на нас не будут нацелены фотообъективы.

Хоть бы он отодвинулся! Но он этого не сделал, и его мощное плечо находилось всего в нескольких сантиметрах от нее.

— Странно, отчего ты так раскраснелась? — все так же ласково спросил он, не сводя с нее глаз.

Ей

некуда было деться, и она прижалась к дверце.

— Как ты сам заметил, я плохо переношу жару, — запинаясь, пробормотала она.

Он понимающе улыбнулся.

— Работает кондиционер, и мы оба прекрасно знаем, что ты страдаешь не от жары. Ты хочешь меня, meu amorzinho. Так же сильно, как я хочу тебя, и в конце концов ты перестанешь притворяться и сознаешься в этом.

У нее екнуло сердце.

— Ты преувеличиваешь свою привлекательность, — уклончиво ответила она.

Он весело засмеялся и отодвинулся. Наконец-то она вздохнула свободнее, но жар внизу живота не унялся.

Раздался звонок его мобильного телефона, Люк, раздраженно нахмурившись, ответил на португальском и быстро перешел на беглый итальянский. Как легко он общается на другом языке, подумала Кимберли. Все-таки он поразительный человек. Она была знакома со многими красивыми мужчинами, умными и преуспевающими, но ни один ни разу не взволновал ее так, как Люк Санторо. Отчего она так на него реагирует? Ведь они совершенно не подходят друг другу. У них разные жизненные цели. И Люку важен секс, а не чувства. И что самое ужасное — он не верит в то, что это не одно и то же. Вдруг впервые ей пришло на ум: в его жизни случилось что-то, из-за чего он ожесточился. Но она решила, что лучше его об этом не спрашивать. Люк не говорил о своем прошлом. Да и вообще за то короткое время, что они были вместе, они почти не разговаривали, и она ничего о нем не знала.

Он закончил разговор и закрыл телефон. Она с интересом посмотрела на него.

— На скольких языках ты говоришь?

— Я веду дела по всему миру, поэтому говорю на многих, чтобы все шло гладко и чтобы меня не обирали.

Как обычно, он избежал прямого ответа.

— Ты ведь не любишь разговаривать, поэтому я предполагаю, что обширный словарный запас тебе не нужен, — с сарказмом заметила она. — Все, что тебе нужно, — это давать приказания. Тут ты мастак.

Он со смехом опустил телефон в карман и спокойно произнес:

— Как интересно. Ты провела в моей постели почти месяц, а твой взрывной темперамент я заметил не сразу. Правда, он проявлялся в другом направлении.

У Кимберли больно кольнуло сердце. Он снова напомнил ей, какой пылкой она была тогда.

Но она находилась в экстазе, в полубредовом состоянии от любви к нему.

— Я ни разу не была в постели с мужчиной. Для меня это было в новинку, — сказала она, пытаясь оправдаться, но дождалась лишь насмешливого взгляда своего мучителя.

— В новинку?

Ей снова стало трудно дышать.

— Конечно. Я была молода и впервые узнала, что такое секс. Чего ты ждал? Любая девушка отреагировала бы так же.

— Ты так думаешь? — Он наклонился к ней и, сверкая глазами, хриплым голосом произнес: — Тогда я едва приподнял завесу над неизведанным, но теперь, я думаю, мы готовы перейти к следующему этапу, meu amorzinho.

У нее пересохло во рту, сердце бешено стучало, и все вокруг казалось нереальным. Возбуждение и страх охватили Кимберли.

— Что это значит — следующий этап?