Золотой мальчик
Шрифт:
Кимберли в ужасе смотрела на него. Неужели он оставит ее один на один с бедой?
— Нет! — Она вскочила, и голос ее зазвенел. — Ты не можешь меня отослать! Я говорю правду, и я это докажу. Я позвоню Рио, я устрою, чтобы ты связался с его школой. Я сделаю все что угодно, но ты должен. дать мне деньги. Умоляю тебя, Люк. Пожалуйста, одолжи мне деньги. Я найду способ вернуть их. Если ты мне их не дашь, я не знаю, что буду делать, не знаю, куда обратиться…
Она бессильно опустилась в кресло.
Люк остановился и прищурился.
— За пять миллионов долларов ты
Что-то в его голосе ее насторожило, но она, не колеблясь, ответила:
— Я мать, и какая мать не согласится на любые условия, если это означает безопасность для ее ребенка?
— О, это очень интересно, — он окинул ее задумчивым взглядом. — Я подумаю.
Она прикусила губу и сжала руки на коленях.
— Мне нужен ответ немедленно.
— Это Бразилия, meu amorzinho, — мягко напомнил он, — и ты, как никто другой, должна знать, что мы ничего быстро не делаем.
Ее заворожил горячий блеск, появившийся в его глазах, и мысли унеслись назад, в долгие, неторопливо тянущиеся дни, когда они занимались любовью в его постели, в бассейне. Дни сменялись ночами, перетекавшими в утро. Она с трудом сглотнула, вспомнив, как пульсировало от возбуждения ее тело. Да, бразильцы действительно все делают не спеша.
— Крайний срок — завтра вечером. Он сверкнул глазами.
— Ты полагаешь, что я вот так просто дам тебе денег и отпущу? Да?
— Люк…
— Давай взглянем на факты. — Загорелые пальцы Люка медленно отбивали ритм по стеклянной поверхности стола. — Ты считаешь меня виноватым в том, что я соблазнил тебя семь лет назад. Ты пришла в мой офис, отбросив прошлое. — Он окинул ее взглядом. — Ты застегнулась на все пуговицы. Твой костюм похож на броню, но правда заключается в том, — он нагнулся к ней, и его темные глаза насмешливо заблестели, — что ты боишься собственных желаний, боишься того, что я заставлю тебя ощутить их. Вот почему ты не даешь воли своим чувствам. Намного легче притвориться, что желаний нет.
Она едва не задохнулась.
— Я ничего не чувствую… Он улыбнулся.
— Ты забыла, minha docura1, что я однажды уже насладился тобой и знаю, чего мне ожидать, когда твои глаза начинают блестеть, а губы приоткрываются и молят о поцелуе.
Кимберли так стремительно вскочила, что едва не опрокинула кресло.
— Твоя самоуверенность просто невыносима! Сердце тяжело билось в груди, стало жарко, кожу пощипывало.
Он повернулся в кресле и смотрел на нее, полуприкрыв глаза.
— Я намного честнее тебя. Почему для тебя секс настолько постыден?
Она никак не могла справиться с дыханием.
— Потому что секс должен быть частью любви. Он самодовольно улыбнулся.
— Ты стала взрослой, но так и не научилась смотреть правде в глаза.
— Почему ты такой циничный?
У нее на глаза навернулись слезы, а он пожал плечами.
— Я реалист, и, как и большинству мужчин, мне не нужно притворяться влюбленным, чтобы оправдать наслаждение сексом.
Как она могла жить с этим человеком? Они такие разные…
— Я- ненавижу тебя…
Он вольготно откинулся в кресле.
—
— Я уже сказала, почему мне нужны деньги, и это не имеет отношения к нам с тобой. — Ногти впились в ладони. — Я знаю, что больше тебя не интересую, и ты мне тоже неинтересен.
— Это точно? — Удобно вытянувшись в кресле, он разглядывал ее с явным удовольствием. — А что, если ты ошибаешься? Если ты до сих пор мне интересна?
Горло пересохло, и она еле выдавила:
— Ты говоришь глупости.
— Послушай совета. — Темные глаза опасно сверкнули. — Когда ты пытаешься заполучить у кого-либо неприлично большую сумму денег, то не обвиняй его в глупости.
— Если ты не одолжишь мне деньги, то не о чем говорить.
Чувство беспомощности и ужаса охватило ее. Кимберли сжала кулаки и направилась к двери.
— Попробуй только выйти, и ты больше не вернешься, — предупредил он бархатным голосом. — Вернись и сядь.
Он не стал бы ей приказывать, если бы не собирался дать денег! В ее душе боролись надежда, осторожность, страх. Не отпуская ручки двери, она обернулась.
— Я сказал — сядь.
По его липу ничего нельзя было угадать, и она, поколебавшись, сделала так, как он сказал, и тут же возненавидела себя за это. За то, что подчинилась его приказу.
В течение месяца, который они провели вместе, ее жизнь была как раз такой: он приказывал, а она послушно подчинялась. Она была настолько во власти любви и желания, что даже и не думала возражать. И теперь, спустя семь лет и находясь около него меньше часа, она все еще выполняет его приказы.
Но это долго не продлится. Она уже не та, что прежде.
— Люк, все очень просто. Да или нет. — Она вызывающе взглянула на него. — Какое имеет значение — сижу я, стою или вышла? Все необходимые сведения — в письме, а оно лежит перед тобой.
Он считает письмо подделкой. Это ясно.
Он небрежно откинул письмо в сторону и сказал:
— Меня не интересуют ни письмо, ни твои рассказы про мнимые беременности. Знаешь, что мне интересно, meu amorzinho? To, что ты пришла ко мне.
Она застыла.
— Я уже сказала, что я…
— Я слышал, — прервал ее он. — Ты пришла сказать, что сделаешь все, абсолютно все за пять миллионов долларов. И теперь я должен решить, в какую форму выльется это «абсолютно все»! Когда я решу, то первая, кто об этом узнает, будешь ты.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В гостиничном номере Кимберли сняла жакет и бросила на кровать. Слезы душили ее. Она потерпела поражение! Собиралась хладнокровно объяснить Люку, почему она так долго хранила секрет о рождении Рио, но, как только он вошел в комнату, все задуманное куда-то улетучилось. А теперь до наступления крайнего срока у нее менее суток. Меньше двадцати четырех часов, за которые она должна убедить человека без каких-либо моральных устоев и понятий о порядочности перечислить пять миллионов долларов на банковский счет шантажиста.