Золотой омут
Шрифт:
— Посетитель! — Гордеев вздрогнул от неожиданности. В дверях, еле помещаясь в проеме, стояла дежурная медсестра. — Я же вам сказала: только тридцать минут, а вы здесь уже почти час сидите.
— Сделайте одолжение, оставьте нас еще на пять минут, и я ухожу, — попросил Гордеев.
— Никаких пяти минут! — взвизгнула сестра. — Уходите, сейчас врач с обходом придет, мне влетит из-за вас.
— Ну хорошо, подчиняюсь. Вы поправляйтесь, Оля, я к вам зайду еще.
Гордеев попрощался и вышел из палаты. От запаха лекарств жутко разболелась голова. Оказавшись в больничном дворике, Гордеев глубоко вдохнул в себя свежий, уже по-осеннему холодноватый
Рядом степенно прогуливались пациенты и их посетители. Все разговаривали приглушенными голосами, нигде не было слышно смеха или хотя бы просто веселых интонаций. Как будто радоваться на территории больницы считалось кощунственным.
— Как же я ненавижу эти больницы! — опять повторил Гордеев.
Он понимал, что самого главного выяснить не удалось… Но след взят — Гордеев чуял это каким-то двадцать пятым чувством, которое вырабатывается у следователей и, как выяснилось, не утрачивается, когда они переходят в адвокаты…
«Еще не раз придется здесь побывать, — думал Гордеев, направляясь к своей машине, — слишком много белых пятен, непонятного и неувязок…»
— А теперь срочно домой, — приказал он сам себе.
16
Юрий Гордеев любил одиночество. Тогда ничто не отвлекало его от размышлений и он мог спокойно работать. А работал Юрий Петрович своеобразно: редко когда он салился за письменный стол. Обычно располагался либо в удобном кресле перед телевизором, либо на кухне, раскладывая бумаги между чашками, тарелками, заваривая кружку крепкого чая или черного, густого кофе.
— Так-с, начнем разбираться, — пробормотал Гордеев себе под нос, грея руки о горячую чашку с нарисованной на ней забавной мордочкой Микки Мауса.
«Слишком много непонятного в этой истории… Во-первых, почему в материалах следствия не полностью зафиксированы показания потерпевшей? Ведь описание нападавших — это не та незначительная деталь рассказа, которую можно опустить. Не думаю, что следователь Володин до такой степени впал в маразм, что не может отличить важное от второстепенного. Складывается впечатление, что кто-то специально хочет подставить Лучинина. Но с какой целью? И тут возникает «во-вторых». Что за ноутбук оставался у Каштановой? Если верить ей, то это достаточно ценная вещь для Вадима. Так почему же он принес его в комнату к Ольге? Вероятно, чувствовал какую-то опасность, грозящую ему, не ощущал надежности своего дома и думал, что у Каштановой хранить ноутбук будет вернее.
Но, как выяснилось, глубоко ошибался. Конечно, можно предположить, что компьютер украли случайные воры, как это часто бывает в общежитиях. Но возможно, тут не простое совпадение.
Может, ноутбуком заинтересовались в связи с теми материалами, которые в нем хранила сама Ольга?..
Неплохо было бы выяснить: связано ли нападение на Каштанову с делами Вадима, и если связано, то как? Но с какой стати бандитам понадобилась Оля? Ведь, судя по всему, она действительно не знает, почему и за что пострадала. Или она гораздо умнее, чем пытается казаться, и все-таки что-то скрывает? Весьма возможно… Вообще такое ощущение, что и Лучинин, и она скрывают нечто очень важное. Косвенным образом это подтверждает и то, что документы, которые изучала Ольга, затребовала прокуратура…»
Гордеев чувствовал, что именно тут и кроется разгадка. Но что именно скрывают Лучинин и Каштанова, он понять не мог…
«Вот это и надо будет попытаться выяснить завтра, когда
Засыпал Гордеев с тяжелым чувством. Что-то тревожило его. Было странное ощущение, что он опустил нечто важное. Какую-то очень значимую деталь, без которой загадка не будет решена.
Эта неясность мучила его, Гордеев никак не мог заснуть, вертелся с боку на бок. Снова и снова прогонял в голове свой разговор с Каштановой. Наконец ему удалось забыться сном…
Гордееву снилось, что от него зависит чья-то жизнь. Чья — он не знал. Человек скрывался за каким-то туманом. Юрий Петрович бежал куда-то, спотыкался, падал. Пытался подняться и снова побежать, но не мог пошевелиться. Что-то черное и страшное наваливалось на него, и Гордеев не мог освободиться. А человек все больше и больше скрывался за туманом. Наконец он исчез совсем, и Гордеев понял, что опоздал.
Проснулся Гордеев очень рано и практически невыспавшимся. Минут пятнадцать лежал в кровати. Голова побаливала. Даже вспоминать о работе не хотелось. Было желание укутаться одеялом и проваляться так весь день, вставая только для того, чтобы поесть или сварить кофе.
«Может, действительно устроить выходной? — подумал Гордеев. — А что такого? Лучинин в тюрьме, Каштанова в больнице. Куда они денутся?»
Но откладывать дела нельзя. Адвоката, как и волка, кормят ноги. Так что делать нечего — пришлось подниматься. Гордеев нашарил под кроватью тапочки, не глядя засунул в них ноги и побрел в ванную.
«Черт! Приснится же такая галиматья. Как будто пахали на мне всю ночь. Старею, что ли? То кошмары по ночам снятся, то бессонница мучает. Пора тебе, Юрий Петрович, отпуск брать. Поехать бы куда-нибудь на природу. На Селигер, например. С друзьями, с палатками — и недельки две отдохнуть бы. Рыбки половить, искупаться. А потом лещика закоптить — и с пивком его возле костра. Красота!»
Погрузившись в столь приятные мечты, Гордеев машинально почистил зубы, умылся, выпил чашку кофе с бутербродом и уже через полчаса вышел на улицу.
«Что-то не нравится мне эта история с Францией, ограблением и нападением. Слишком много событий приключилось за несколько дней со скромной аспиранткой МГУ» — так думал Гордеев, поднимаясь на третий этаж больницы. Минуя стол дежурной (ее на месте не было), он сразу направился в пятую палату.
Ольги Каштановой здесь не оказалось. Ее кровать была пуста. Загипсованных старушек тоже не было…
«Что такое? Перевели ее, что ли?» — подумал адвокат.
— Девушка, скажите, пожалуйста, а куда делась Каштанова из пятой палаты? — выйдя в коридор, обратился Гордеев к медсестре, которая успела вернуться на свое место.