Золотой омут

Незнанский Фридрих Евсеевич

— Вот и телефон. — Денис вытащил из-под радиатора батареи сотовую трубку. — А где же хозяин?

Билль Николаевич потянул за шнур, и гигантская портьера бесшумно отъехала в сторону.

— Посмотрите, какой вид на Москву… — Он осекся на полуслове и отшатнулся. Прямо на него из-за стекла смотрели расширенные безжизненные глаза светловолосого мужчины. И этот мужчина показывал распухший язык управляющему. То, что это труп, никто из присутствующих не сомневался…

Мужчину повесили на тонком и прочном шнуре. Лицо его было прижато к стеклу,

и создавалось впечатление, что мертвец всматривается в темноту комнаты. Ноги повешенного были полусогнуты, а ладонями рук он опирался о стекло, словно пытаясь подняться на ноги. Но ему это не удалось. За спиной мертвеца открывался действительно потрясающий вид на Москву. Но этот пейзаж уже никого не интересовал.

— А вот, кажется, и хозяин телефона… — констатировал Денис.

— Извините, Билль Николаевич, — Гордеев обратился к управляющему, — но без скандала, к сожалению, не обойдется. Я вызываю следственную бригаду. Всех прошу выйти из квартиры и ждать на лестничной площадке. Вы свидетели. Денис, спустишься вниз и встретишь бригаду. Веди ее сюда. Да, трубку Джека положи рядом с батареей, где она лежала.

— Хорошо. — Денис положил сотовый на пол и вышел из квартиры, увлекая за собой охранников и управляющего.

Гордеев извлек из кармана свой мобильник и набрал номер.

— Турецкий слушает.

— Александр Борисович, привет. Это Гордеев.

— Привет, если не убьют, то еще поживешь. Я тут тебя на днях вспоминал, куда запропастился?

— Долгая история, встретимся — расскажу…

— Судя по тому, что ты звонишь и голос у тебя довольно встревоженный, наша встреча не за горами? — сказал проницательный, как всегда, Александр Борисович.

— Может, и сегодня. Там из американского посольства один сотрудник пропал…

— Слышал что-то.

— Хорошо. У меня для тебя есть две новости, хорошая и плохая. С какой начать?

— Слушай, Гордеев, откуда у тебя эта тривиальность мыслей, вроде парень неглупый, а штампами сыплешь. Ладно, сам-то с какой новости начать хочешь?

— С хорошей.

— Ты нашел Хокинса. Это и так ясно… А плохая новость?

— Он уже труп.

— Ну что ж, поздравляю!

— Александр Борисович, дело-то важное. Дипломат как-никак…

— Ага… Значит, ты снова, рыская по своим делам, обнаружил жмурика, а Турецкий расхлебывай? Эх, научил я тебя на свою голову…

— Александр Борисович, ну дадут это дело неизвестно кому… Он его благополучно похерит. А вы мигом раскроете.

— Ладно, ладно, только без лести. Куда ехать? Диктуй, записываю…

Турецкий достаточно быстро добрался до места происшествия. Тем не менее Юрий Петрович успел внимательно осмотреть квартиру, но ничего интересного для себя или для Лучинина не нашел. Турецкий переговорил с Денисом и отпустил его, взяв обещание прийти для дачи свидетельских показаний. Вскоре прибыла и местная оперативная бригада.

— Александр Борисович, тут столько комнат и помещений, мне их все заносить в протокол осмотра? — Следователь Кожевников

с отчаянием взирал на квартиру.

— Радуйся, что мебели нет. В протокол заноси все… — Турецкий решительно прошел в комнату. Кожевников последовал за ним.

В качестве понятых Кожевников пригласил двух рабочих, занимавшихся ремонтом на первом этаже. Местный участковый, молоденький пацан, хоть и находился, как говорят, «на своей земле», несколько испуганно смотрел на происходящее. Ему еще не приходилось видеть убитых. Да и жилой комплекс явно произвел на него гнетущее впечатление. Гордеев не завидовал участковому. На адвоката большое впечатление произвели эксперты-криминалисты и судмедэксперт, которые действовали не спеша, профессионально, ничего не пропуская и не упуская.

Фотограф зафиксировал на пленке. положение трупа. Шнур перерезали, и тело Джека положили на мраморный пол балкона. Собственно, это был даже не балкон, а довольно большая площадка с бассейном в. центре. Специальная раздвижная крыша позволяла укрывать площадку от непогоды.

— Что скажете? Самоубийство? — спросил Турецкий.

— Вряд ли. Смотрите: здесь и здесь ссадины, на лице тоже… Да и странгуляционная борозда, — эксперт показал на след под петлей, — уж очень бледная. Нехарактерно для такого материала. Это ведь шнур.

— Ну и что, если он умер быстро, от паралича сердца, например, то и след будет бледным, — возразил Турецкий.

— Либо его засунули в петлю уже мертвым. — Эксперт настаивал на своем. — Вскрытие покажет.

— Все же лучше бы он сам повесился и письмо подробное оставил. — Турецкий взглянул на тело Джека. — А ты как думаешь, Гордеев, сам или убили.

— Убили. У меня нет сомнений, — ответил Юрий Петрович.

— Правда? — Турецкий внимательно посмотрел Гордееву прямо в глаза. — Значит, имеешь соображения по этому поводу?

— Имею, — вздохнул Гордеев.

— Поделишься?

— А как же. А вот насчет заказника — это надо подумать.

— И есть какие-нибудь мысли?

— Да бродят вроде.

— Ну тогда давай рассказывай, как ты труп нашел и зачем ты его искал.

— Это долгая история.

— А мне спешить некуда. Пока криминалисты закончат, пока Кожевников составит протокол, пока приедет труповозка, ты мне все в подробностях и расскажешь.

— Но только учти, без протокола.

— Ага, только диктофон включу.

Гордеев и Турецкий подошли к краю площадки и облокотились о перила. Ветер гнал по небу не то тучи, не то темные облака. Лучи заходящего солнца прорывались на землю, и от этого панорама Москвы принимала фантастический облик.

— Все началось с того, что я случайно встретил на Дмитровском шоссе женщину.

— Начало обнадеживающее, — улыбнулся Турецкий.

— Это была мать хакера Вадима Лучинина. Я решил его защищать, и это дело показалось мне чрезвычайно легким…

— М-да, — протянул Александр Борисович, когда Гордеев рассказал ему все подробности, — значит, клад, говоришь?