Золотой петух. Безумец

Мелик-Акопян Акоп

— Да, война неизбежна, — продолжал Вардан, — недаром говорится, что если лошадь и мул дерутся, то ослу несдобровать.

— Это верно, — поддержал его Айрапет, — нас затопчут, ураган войны сметет всех армян.

— Слушайте, — продолжал Дудукчян, стараясь говорить как можно проще, чтобы все его поняли. — Предстоящая война не похожа на те войны, которые велись до сих пор между русскими и турками. Эта война преследует совсем другую цель. Вы не читаете газет, а поэтому, конечно, не знаете о том, что происходит сейчас в другой части света, на Балканском полуострове. Там тоже живут христиане, которые, так же как и мы, веками страдали под турецким игом. Но они не хотели больше терпеть турецкий гнет, восстали и вот уже больше года сражаются за свою свободу. Сперва они победили,

потом оказались побежденными и потеряли много людей. Наконец вмешались русские и во имя освобождения христиан выступили в их защиту. В Константинополе собрались представители европейских государств, чтобы отстоять некоторые права славянских народов, но так ни к чему и не пришли. И теперь русские хотят силою оружия заставить турок признать свободу христианских народов.

Хотя весть о войне на Балканах разнеслась по всему свету, но для деревни О… она была новостью, и поэтому все с большим вниманием слушали Дудукчяна.

Армянский крестьянин живет в полном неведении того, что происходит за пределами его уезда. Крестьянам было известно, что турки с кем-то воюют, но с кем и из-за чего — они не имели понятия. О том, что Турция ведет войну, видно было по тому, что во много раз увеличились налоги, взыскивали их строже прежнего и все время твердили, что «государство воюет и ему надо помочь».

— Война между русскими и турками ведется за освобождение христиан, — продолжал Дудукчян, — и да будет вам известно, что армяне — наиболее угнетенная часть турецких подданных. Впрочем, вы знаете это не хуже меня, потому что сами жертвы этого гнета. Стало быть, время и армянам подумать о своей свободе.

— Что же нам думать? — ответил старик Хачо. — Вы же сами говорите, что русские воюют за освобождение христиан… Пошли им бог удачи, они придут и спасут нас.

— Это верно, — вмешался Вардан, — но не надо забывать и другое. Пословица говорит: «Пока дитя не заплачет, мать ему грудь не даст». Армяне своим молчанием, покорностью, терпеливым ожиданием ничего не добьются, они должны протестовать.

— Да, должны протестовать, — подхватил Дудукчян, — и этот протест должен выражаться в том же, в чем он выражается у других христианских народов.

— Вы хотите сказать, что и армяне должны взяться за оружие? — прервал его старик.

— Да, именно это я и хочу сказать. Таков закон жизни. Тот, кто не умеет с оружием в руках защищать свою свободу и проливать кровь, обречен на рабство. Если армяне хотят чего-то добиться и стать независимыми, они должны доказать, что не лишены храбрости и умеют воевать. Сейчас для этого самый подходящий момент.

Горькая усмешка появилась на морщинистом лице старика.

— Благословенный, как же армяне могут доказать свою храбрость и умение воевать, когда турки не оставили нам даже ножа, чтобы зарезать курицу?

Дудукчян замялся, не зная, что ответить, но Вардан пришел ему на помощь:

— За этим дело не станет. Я могу доставить вам сколько угодно оружия, было бы кому воевать. Вы же знаете, что я контрабандист. Мне знакомы все тайные тропы в горах и ничего не стоит провезти оружие.

— Одного оружия недостаточно, — возразил рассудительный старик. — Кто сможет изменить душу армянина, вдохнуть в него храбрость, чтобы он, по примеру славянина, который борется сейчас за свою свободу, взялся за оружие? Что толку от оружия, коли народ живет в рабстве?

— Нельзя так судить о народе, староста Хачо, — сказал Дудукчян. — Неужели наши армяне полностью утратили свою честь, храбрость и стремление к свободе? Нужен толчок, и в какой-то момент эти чувства проявятся. Сейчас самое удобное время. Русские будут воевать с турками, но надо, чтобы и армяне в свою очередь не сидели сложа руки. Я уверен, что русские охотно помогут нам.

Сыновья Хачо сидели молча, но Ако, который не прочь был породниться с беком, чтобы иметь в его лице сильного покровителя, — этот Ако, с неприязнью слушавший гостя, обратился к нему:

— Братец, от твоих слов пахнет кровью. С тобой лучше не иметь никакого дела. Забирай-ка завтра с утра

свои пожитки и оставь наш дом, не то накличешь беду на наши головы.

Сурово пробрав сына, старик Хачо обратился к Дудукчяну:

— Не обижайтесь на него, он сам не понимает, что говорит. Послушайте меня. Я не читаю газет и не знаю, что происходит на белом свете, но скажу одно: мне, как землепашцу, хорошо известно, что, прежде чем посеять зерно, надо вспахать землю, разрыхлить ее — словом, подготовить ее для посева. Мы знаем, что без этого семена не дадут всходов и не пустят корней, а только прорастут и высохнут. Об этом говорит и Христос в святом евангелии, и о том же я не раз слышал в церкви. Сейчас, сынок, почва еще не готова… я хочу сказать, что народ не подготовлен. Надо было двадцать–тридцать, а может быть, и пятьдесят лет назад подготовить почву. Если бы это было сделано, то твои семена упали б сейчас на возделанную почву: взошли бы ростки, зазеленели, заколосились и принесли бы обильный урожай. Но на это нужно время. Ведь известно, что, пока соберешь урожай, погода не раз изменится: то жара наступит, то холод придет, то буря налетит, то град побьет посевы, то выпадет снег, а то солнце пригреет их своими живительными лучами. И вот после многих испытаний урожай венчает труды землепашца. Так и с семенами, посеянными в сердце народа: нужно время, чтобы они взошли и принесли урожай.

— Вы привели хороший пример, староста, я вполне с вами согласен, — заметил Дудукчян, — но надо иметь в виду и другое. Попробую объяснить так, чтобы вам было понятно. Возьмем ваш пример. Допустим, вы оставите ваши всходы без прополки. Что получится? Сорняки разрастутся, заглушат всходы и погубят их. Это своего рода борьба, в которой более сильный побеждает слабого. Это своеобразная война в мире растений, в которой один, защищаясь, стремится уничтожить другого. Называется это самозащитой, а учит нас ей сама природа. Все, что способно расти и размножаться на земле, обладает и способностью бороться за свое существование. Это свойство дано природой одним в меньшей, другим в большей степени. И растения, и животные, и люди — все обладают этой способностью. Только камни и прочие неодушевленные предметы не могут защитить себя, а где есть жизнь — там есть и борьба за существование, и в этой борьбе каждый стремится не только сохранить себя, но и уничтожить своих врагов.

Теперь, я думаю, вы понимаете мою мысль? — продолжал он. — Все, что происходит в мире растений и животных, происходит и в человеческом обществе: здесь тоже идет борьба за существование, но только в более острой форме, и проявляется она по-разному. В соответствии с культурой и уровнем развития народа меняются и орудия его самозащиты (под орудиями я подразумеваю не только меч и винтовку, но и ремесла и науки, при помощи которых один народ конкурирует с другим).

Менее цивилизованные народы пользуются более простым оружием — саблей. Этим оружием и борются с нами турки и курды. Закон самозащиты требует бить врага его же оружием. Было бы глупо с моей стороны требовать того, на что не способен наш народ. Я предлагаю взяться за оружие не для того, чтобы уничтожить турок и курдов и безраздельно владеть землей, которую нам завещали деды. Я говорю о другом: о том, что нам надо учиться самозащите. Иначе турки и курды уничтожат нас. Повторяю: речь идет не о войне, а о самозащите.

Старик Хачо перебил Дудукчяна.

— Я понимаю, я все понимаю, — сказал он, — но повторяю: сразу, за один день, такие большие перемены не могут произойти. Народ наш слишком принижен, он не может сразу отделаться от своих рабских привычек и понять, что ему надо защищаться с оружием в руках. Вы, константинопольцы, должны были еще много лет тому назад взяться за это дело и научить нас самозащите. И сейчас, когда христиане воюют с турками, посеянные вами семена дали бы всходы. А вы не подготовили нас, вы отсиживались в Константинополе, помалкивали, а теперь свалились как снег на голову и требуете: «Берите меч и защищайтесь!» Кто же пойдет за вами?