Золотой петух. Безумец

Мелик-Акопян Акоп

Этот разговор происходил во дворе. Супруги сидели на тахте, покрытой паласом, стоявшей под недавно распустившимся ивовым деревом. Недалеко от них Стефан, присев на корточки возле грядки, рассматривал в лупу какое-то насекомое. Услышав последнее замечание отца, он вмешался в разговор:

— Утенок тянется к воде инстинктивно, а у человека нет инстинкта воровства. Этот порок в нем развивается благодаря неблагоприятным условиям жизни, нужде и другим обстоятельствам.

Отец, конечно, не понял сына и, бросив на него суровый взгляд, угрюмо сказал:

— Это не твоего ума дела, молчи.

Глава

седьмая

Претерпев горькую разлуку с привольной деревенской жизнью, Кало первое время сильно тосковал по своим сверстникам и долго не мог забыть любимых овец, но постепенно этот дикий «медвежонок», как назвал его ага при первой встрече, втянулся в новую жизнь.

Если читатель помнит, Кало появился в этой семье накануне пасхи, а в праздничные дни даже собакам и кошкам перепадают крохи с барского стола.

Жили Масисяны весьма скромно, но деревенскому мальчику из бедной крестьянской семьи дом их казался полной чашей.

Вначале к маленькому слуге относились с любопытством, он забавлял всех своей неотесанностью, каждое его движение вызывало смех. Но мало-помалу начали его воспитывать и учить новым обязанностям. Этим занималась главным образом госпожа Мариам.

Через несколько дней Кало нельзя было узнать: внешний вид его совершенно изменился. Вместо лохматой папахи он носил теперь старую форменную фуражку Стефана, вместо лаптей на ногах у него болтались стоптанные коши [7] хозяина, которые мешали ходить. Поверх ветхого архалуха на него надели поношенную хозяйскую кабу [8] , доходившую ему до пят и сидевшую на нем мешком. Он туго перетягивал ее черным ремешком и носил с напуском.

7

Коши — обувь без задников.

8

Каба — верхняя мужская одежда наподобие кафтана.

Словом, Кало преобразился с головы до ног, — ему переменили даже имя. Вместо уменьшительного деревенского прозвища Кало его стали называть Микаелом. Но хотя с виду Кало изменился, в душе он оставался тем же простодушным, веселым мальчуганом и сохранял деревенскую грубоватость, — как тот самородок, который в умелых руках мастера может приобрести драгоценный блеск.

Кончились пасхальные праздники, пришел конец и веселым дням.

Хотя Масисян и обещал Авету держать Кало при лавке и обучать его торговому делу, чтобы «вывести в люди», но он не сдержал своего обещания.

Кало стал домашним слугой. Для мелких домашних услуг он оказался слишком неумелым и неуклюжим. Все валилось у него из рук, ломалось, билось; он не мог донести стакан чаю, не расплескав его. Но если он нес полный бочонок с водой, то отлично справлялся с этим.

Микаелу, которого впредь мы будем так называть, его неуклюжесть причиняла много неприятностей. В наказание за разбитую посуду, за испорченную вещь его оставляли без еды на целый день. Начиная с хозяина и кончая последней служанкой, все попрекали его; словечки «медвежонок», «деревенский осел» и прочие так и сыпались на него. Не проходило дня, чтобы он не получал колотушек.

Его единственной заступницей в доме была госпожа Мариам, которая, жалея мальчика, прощала ему его неопытность и старалась скрыть от мужа его оплошности, чтобы спасти от побоев.

Нам известно, что у Микаела был приятный голос и, живя в деревне, он очень любил петь. Но этот сладкоголосый птенчик умолк, попав по воле злой судьбы

в тесную железную клетку.

С отчаянья он несколько раз решался на побег: хотел добраться пешком до родной деревни, вернуться к бабушке, к любимым товарищам, туда, где его никто не бил. Но госпожа Мариам возвращала беглеца с дороги, ласково увещевала и утешала его.

Дружелюбно относилась к Микаелу и Гаяне. Хотя она порой подтрунивала над ним, но, когда ей доставались гостинцы, всегда делилась с ним. Зато ее сестра Рипсиме была несносным созданием. Эта красивая и высокомерная девочка питала к Кало какую-то жгучую ненависть и так изводила бедняжку, что он вынужден был жаловаться госпоже Мариам.

Один Стефан любил его, как брата. Он купил для Кало учебник и в свободные часы занимался с ним. Но как-то раз ага застал их с книгой, вырвал ее из рук Микаела и, обращаясь к сыну, сурово сказал: «Хочешь сбить его с толку, чтобы он стал таким же, как ты, непутевым…»

Большое утешение доставляли Микаелу встречи с односельчанами, приезжавшими в город на базар. Как-то раз, идя по базару, он увидел одного из своих деревенских товарищей.

— Эй, Тун! — крикнул он, подбегая к товарищу.

Товарищ не узнал его.

Микаел бросился ему на шею и горячо расцеловал.

— Вот так дела, не признал тебя, Кало, — оправдывался парень, — Разодели тебя, прямо как чамчи-хатун [9] .

— Что поделаешь, Туни-джан [10] , в городе все так одеваются, — объяснил Микаел. — Мне даже имя переменили, меня не называют больше Кало. Скажи-ка лучше, милый Туни, как живут наши, как бабушка, что поделывают малыши? Кичин небось вырос, а Папин, наверное, уже начал ходить. (Так звали маленьких двоюродных братьев Кало.)

9

Чамчи-хатун — чучело женщины, которое носят по улице во время засухи, чтобы вызвать дождь.

10

Джан — ласкательное обращение: милый, дорогой

Не дожидаясь ответа товарища, Микаел продолжал:

— А ты как живешь, Туни-джан? Небось каждый день купаешься в реке? А мне даже близко не разрешают подойти к воде… А у вас там, наверное, уже сенокос? Хотел бы я знать, кто вяжет сейчас наши снопы? Я пришел на базар за зеленью, велели еще хлеба купить, говорят, учись торговать. — И тут же перевел разговор на другое. — Небось наши сливы уже поспели? А как там наша собака, не знаешь? А кто пасет сейчас наших овец? Здесь плохо, Туни-джан, сердце у меня изболелось, не знаю, что и делать. Ты скажи бабушке, что видел меня. Ты с кем пришел? Когда ты уходишь обратно? Здесь очень плохо, Туни-джан…

Микаел так ошарашил товарища градом вопросов, что тот не знал, на какой из них отвечать.

— Я здесь с отцом, — сказал он. — Привезли продавать сыр. Сегодня собираемся обратно.

— А ты не голоден? Вот возьми попробуй сдобной городской булки, ее нынче утром мне дала госпожа, но я припрятал ее, не стал есть, вот, видишь, пригодилась.

Сказав это, Микаел вытащил из-за пазухи ломоть назуки [11] и протянул его товарищу.

Тот охотно взял и, набив полный рот, сдавленным голосом произнес:

11

Назуки — сдобный хлеб, замешанный на масле.