Золотой плен
Шрифт:
Катье растерянно оглянулась. Ей недоставало чего-то знакомого, привычного. Она сердито тряхнула головой, поняв, что не хватает той уверенности, которую вселяло прикосновение сильной мужской руки к ее телу.
– Оставьте меня, – сказала она, усилием воли убирая из голоса дрожь. – Там, за углом один человек... он вам голову проломит.
Солдат хитро прищурился.
– Человек, говоришь? Так ведь ты сбежала! Видал я, как ты спрыгнула с его коняги. А может, наоборот, я тебя от него спасу? Попомни мои слова, еще благодарить будешь старину Ника.
– За
Солдат вздрогнул и обернулся. В конце проулка стоял Торн. У Катье подкосились ноги.
– Святые угодники! – воскликнул пехотинец. – Так она ваша! – Он вытянул перед собой грязные ладони. – Ей-богу, ваша милость, я ее пальцем не тронул! Вот чем хотите побожусь!
Торн двинулся к нему.
– Никоди-и-мас! – раздался крик из пекарни.
Солдат съежился и стал похож на мальчишку, ворующего корм у кур. На пороге пекарни выросла толстая краснолицая женщина в обсыпанном мукой переднике.
– Никодимас! Вот ты где! А ну-ка, иди сюда, сукин сын! – Она протиснулась между ним и Торном и, уперев руки в мощные бока, воззрилась на Катье. – Эй, ты, оставь мово мужика в покое! Он мой, пущай рожей не вышел, пущай англичанин, но мой! Много вас тут шастает! – Булочница повернулась к Торну. – И вы, сударь, охолоните малость! – За шиворот втащив солдата внутрь, она с грохотом захлопнула дверь.
Катье и Торн, стоящий со шпагой в руке, молча смотрели друг на друга.
– Мадам, – наконец произнес он убийственно-спокойным голосом.
Шершавый камень царапал ей ладони, но она никак не могла оторвать себя от стены.
– Черт бы вас побрал! – воскликнул он. – Коммерси наткнулся на гадючье гнездо в той лавке. Если б вас там застали, вздернули бы как приспешницу Бергхейка.
– Я ничего общего с ним не имею. Я видела его всего один раз, вскоре после того, как мы с Филиппом поселились в Сен-Бенуа. А от тех фламандцев мне нужна была только лошадь.
Торн присвистнул. Из-за угла туг же показался Ахерон.
– Вот ваша лошадь, мадам. – Бекет спрятал шпагу в ножны.
Но поза у него была все такая же напряженная. Господи, как он ненавидит себя за ту скованность, что охватывает его в присутствии этой фламандки. А еще больше – за тот страх, который испытал, пока ее не было рядом. Что, если б Коммерси нашел ее первым?.. Торн скрестил руки и приготовился к новым уловкам. Сейчас положит ему лапки на грудь: оставь, мол, в покое мою бедную, невинную сестру! Но Катье лишь молча отделилась от стены.
Будь ты проклята! Где же твои ангельские взгляды и нарочито соблазнительные позы? Может, в том и состоит основная уловка: ты ждешь от меня этого, так жди, а
– Моя? Моя лошадь? – Мадам де Сен-Бенуа надменно выпрямилась и твердым шагом приблизилась к нему. – До поры до времени, полковник. До поры до времени.
В глазах ее был вызов, но Торн увидел, что она прячет за складками юбки дрожащие руки. Поняв, чего ей это стоит, он безжалостно задушил в себе невольное восхищение.
– Мы теряем время. – Он обнял ее, чтобы посадить в седло. Но почему-то медлил. Глянул в серебристые глаза, и руки его застыли чуть ниже груди, где под атласной тканью гулко стучало сердце. – Черт бы вас побрал, вздорная женщина! – прошептал он, притянул ее к себе и впился в губы.
Она тихонько вздохнула и опустила руки ему на плечи. Гневно сжатые губы вдруг стали мягкими, податливыми и томно приоткрылись.
Он упивался ароматом золотистых волос, свежестью губ; только что он пережил дикий страх потерять ее, и от этого она сделалась еще желаннее.
Наконец Торн прервал поцелуй.
– Господи Иисусе! Вас могли повесить, понимаете вы это? – Пальцы, точно клещи, сжали ее виски. – Впредь от меня ни на шаг!
Она заглянула ему в глаза и, слабо шевельнув горящими от поцелуя губами, проронила:
– В какое безумие вы меня втягиваете?
Руки его упали. Что-то волной поднималось в нем, как он ни старался подавить в себе все чувства. Черт возьми, я никому, никому не отдам эту фламандскую вдову!
– В мое, – глухо бросил он.
Затем посадил Катье на коня, сам уселся сзади и хозяйским жестом положил руку на ее талию.
– Запомните, мадам, я солдат. Я не привык просить пощады, и от меня ее не ждите.
Глава VI
Путь на юго-восток, к берегам Самбры продлился до самого вечера. Не полагаясь на верность Брабанта, граничащего с Францией, Бекет объехал стороной небольшой город Эна и останавливался лишь изредка – напоить коня.
Солнце медленно катилось под голубым сводом. Катье ловила каждое движение сидящего позади Торна: вот он расправил занемевшие мышцы и чуть переместил вес, чтобы сбросить усталость, вот напряглись его сильные колени, направляя жеребца. И неосознанно ее тело приучилось по-своему откликаться.
Рука Торна лежала на ее талии, поддерживая, но не сжимая. Этот человек озадачивает и порой пугает ее, но страх уже не захватывает всю душу, а лишь отзывается где-то в глубине легкой дрожью, от которой не знаешь, как избавиться.
Солнце висело над горизонтом, когда они перевалили гребень последнего холма и начали спуск в долину Самбры. У кромки воды торчал небольшой кол, а в нескольких метрах покачивалась привязанная к нему лодка.
Дубовая и буковая роща живописно сбегала к самой воде. На противоположном берегу реки вздымалась высокая гряда меловых холмов.