Золотой плен
Шрифт:
– Но тебе еще многому надо научиться. Когда твой следующий любовник вот так тебя поцелует – стаскивай его с коня и в кусты.
Катье стиснула руки на коленях.
– Следующего не будет, Лиз, – тихо ответила она. Лиз удивленно взглянула на нее.
– Дура! Думаешь, теперь это возможно? Твое тело уже не позволит тебе оставаться той чопорной вдовушкой, какой ты была полтора года назад. Твой «рыжий» отнял у тебя больше, чем дал. Он отнял у тебя спокойный сон. – Лиз опустила кожаную шторку на окне кареты. – А, что с тобой толковать! Ты мне лучше вот что скажи: зачем наврала, будто у твоего любовника
– Нет!
– Так ведь обманывать тоже надо уметь. Чтобы ввести в заблуждение, надо говорить правду. Если ты хотела убедить нас в том, что он коротышка, сказала бы, что голова его упирается в притолоку любой двери.
– Прекрати! – В ответ на издевки сестры глаза ее гневно вспыхнули. Видно, Лиз не переделаешь.
– А еще надо было сказать, что бедра его похожи на стволы могучего дуба, тогда Онцелус, может, и поверил бы, что он кривоногий.
– Хватит! Мне не пятнадцать лет! – выпалила Катье.
– Если ты хотела, чтоб мы подумали, что он француз или итальянец, почему не повторила ругательство, каким он наградил тебя, перед тем как умчаться? – Лиз откинулась на сиденье и захохотала.
Катье отвернулась и закусила губу, сдерживая ее дрожь. Лиз в своем репертуаре. Она хорошо понимает, что главное напутствие Бекета было обращено не к ней, а к сестре, и видит, как оно жжет ей душу.
Да, Лиз безошибочно умеет найти ее слабину. Даже когда они были детьми, она всегда ловко выведывала у Катье разные девчоночьи секреты. Но теперь на карту поставлено нечто большее, чем запрятанное под кроватью приворотное зелье.
Они выросли. Секреты у Катье уже не детские. А Лиз – любовница дьявола.
Колеса натужно скрипели. Катье ухватилась за сиденье и стиснула челюсти: зубы стучали от бешеной тряски. Подъем к замку очень крут, к тому же стены домов почти не пропускают солнце на узкие улочки, оттого булыжная мостовая покрыта склизкой непросыхающей грязью.
Тряска резко оборвалась, когда они въехали на гладкий каменный мост, ведущий к воротам древнего замка. Шестеро слуг в зеленых ливреях спустились навстречу карете, распахнули дверцы, откинули подвесную лесенку.
– Мадам, – один из них, подавая Катье руку в белоснежной перчатке.
Катье вздрогнула от слова, произнесенного чужим, любезно-равнодушным тоном, а не ласкающим шепотом Бекета... Отмахнувшись от боли в сердце, она оперлась на руку лакея.
– Я хочу видеть Петера, – сказала она сестре, когда их со всеми почестями повели по широкой парадной лестнице.
– Маленький Пьер чувствует себя хорошо. Но сперва тебе надо увидеться с Клодом.
– Я хочу видеть Петера.
Карие глаза Лиз раздраженно блеснули.
– Можешь хотеть что угодно, Катрин. Здесь владения Клода. Он велел мне сразу привести тебя к нему.
Лиз величавой походкой вступила в замок, надменным голосом отдала несколько распоряжений слугам, и через пару минут их ввели в покои Клода. Приемная зала, вероятно, больше самой огромной пещеры в Серфонтене. – По обеим сторонам зеркал, оправленных в позолоченные рамы, горят восковые свечи, выглядывая из многорожковых канделябров.
В зале она увидела трех женщин и двоих мужчин – все незнакомые, с блестящими манерами и холодными глазами. Они сидели на обитых золотистой
4
Вос, Корнелис, де (1584-1651) – фламандский художник, автор рада знаменитых женских и детских портретов. Вуэ, Симон (1590-1649) – французский художник и гравер, изготовлявший эскизы алтарей и гобеленов по заказам Людовика XIII и Ришелье.
Катье отвела глаза от танцующих нимф и подавила желание пригладить волосы и одернуть юбку. Главное– напустить на себя равнодушный вид, учил ее Филипп. Никогда не показывай, что тебе не безразлично мнение других. Хотя на самом деле только оно и имеет значение.
Катье чувствовала, что люди у камина внимательно разглядывают ее. Один мужчина взглядом указал старшей из женщин на двустворчатую дверь справа от него. Женщина кивнула и встала. Остальные последовали ее примеру.
Дверь распахнулась, и двое безупречно одетых слуг попятились, согнувшись в поклоне, пока не коснулись спинами резных створок. Вошел Клод, маркграф Геспер-Обский.
Не обращая внимания на поклоны слуг и приветствия группы у камина, он направился прямиком к ней. Катье растерянно смотрела на него. Она успела забыть о разительном сходстве Клода с младшим братом. Опомнившись, вздрогнула и смущенно присела в реверансе.
Клоду было за сорок, но несмотря на десять лет разницы между братьями, Катье показалось, что перед ней стоит Филипп в длинном каштановом парике, в камзоле из желтовато-зеленой парчи, застегнутом на золотые пуговицы, каждая размером с игральную кость. Вот только морщинами, что едва появились возле глаз и губ Филиппа, у Клода уже изрезано все лицо.
– Ах, сестрица! – произнес он, беря Катье за подбородок. – Я слышал, вы последнее время много путешествуете.
– Под Ауденарде было сражение, – выдавила она из себя. – Всего в нескольких милях от Сен-Бенуа. Нам пришлось уехать.
– Конечно, дорогая, конечно. – Клода, как и его придворных, отличали те же вальяжные манеры, однако взгляд янтарных глаз его был острее, пронзительнее, настороженнее.
Две женщины у камина склонились друг к другу и зашептались намеренно громко:
– Ты посмотри на ее платье! По крайней мере, эта не доставит нам хлопот.
Другая хихикнула.
– Говорят, она спала только со своим мужем!
– Да на нее больше никто бы и не польстился.
Лиз взглянула на сестру, потом на женщину, что произнесла эти слова.
– Вы уверены?
Один из мужчин фыркнул.
– Во всяком случае, все мы знаем, что в этой комнате она единственная женщина, с которой не путался Клод.
Клод слегка повернул к нему голову.
– В комнате? В замке, я бы сказал. Женщины закатились квохчущим смехом. Клод сделал знак лакею.