Золотой плен
Шрифт:
– Драгоценный мой рыцарь, ты еще так молод, – сказала она, глотая слезы. – Но когда вырастешь и кому-нибудь понадобится твоя помощь, разве ты откажешь ему?
Он помотал головой, глядя в землю.
– Даже если для этого тебе бы пришлось ненадолго покинуть самого дорогого человека на свете?
Боже, сделай так, чтобы это действительно было ненадолго! Сделай так, чтоб
– Конечно, мама, это же мой долг. – Он засопел. – У тебя тоже долг перед Полторном?
– Да, солнышко. Я сделала ошибку. И мой долг ее исправить. А ты поможешь лейтенанту Элкоту защитить Грету, хорошо?
– Хорошо.
Она крепко-крепко стиснула его в объятиях.
– Я люблю тебя, мой мальчик.
Подбородок Петера дрожал, но маленький Ван Стаден и на этот раз не склонил головы. Ручонки обвились вокруг ее шеи.
– Я тоже, мамочка. – Он взглянул на лейтенанта, глаза его блестели от непролитых слез. – Полторну нужна моя мама, – сообщил он с гордостью.
Найал откашлялся.
– Но мадам...
– Вы станете удерживать меня, лейтенант?
Он промолчал.
Катье выхватила поводья из рук остолбеневшего Гарри Флада.
Ох, мадам, неразумно энто. – Он поцокал языком.
– К черту разум, Флад. Подсадите меня.
Гарри проворчал что-то и легко, как пушинку, забросил ее в седло. Она нагнулась и поцеловала его в щеку. – Быть может, я сумею ему помочь. Надо попытаться.
Найал запустил руки в свою огненную шевелюру.
– Но мадам! Ведь мне приказано доставить вас в целости.
Она взглянула на него в упор.
– Приказ остается в силе. Доставьте в целости моего сына, иначе потом я вас в целости не оставлю.
Найал усадил Петера в седло и сам поместился за ним. Гарри помог Грете взгромоздиться на своего коня – он был поменьше.
– Но, мадам... – все твердил лейтенант, уже не зная, что сказать.
– Я должна быть с ним, Найал. Это его единственный шанс выжить.
Найал вздохнул.
– Скоро стемнеет. Придется скакать во весь опор, чтобы догнать его.
– Спасибо вам. – Она поцеловала на прощание сына и пятками ударила коня.
Не обращая внимания на развевающуюся за спиной накидку, Катье летела по северной дороге. Мерин оказался довольно резвым, но, конечно, куда ему до Ахерона! Образ шестилетнего золотоволосого рыцаря стоял у нее перед глазами, терзая душу. Любимый мой, маленький, я не могу иначе! Прости!
Безопасность ее сына, даже останься она с ним, все равно зависит от других. А спасение Бекета в ее руках.
Катье объехала стороной замок и город: сердце колотилось при мысли о возможной встрече с французами. Но по дороге ей никто не попался. Видно, голубые мундиры крепко увязли в схватке с людьми Клода.
Приближаясь
– Бекет! – крикнула она. Он резко осадил Ахерона.
– Господи Иисусе! – услышала Катье, подъезжая. Бекет вырвал у нее поводья.
– Ну погоди, лейтенант, ты у меня попляшешь!
Катье стало неуютно под непроницаемым взглядом его потемневших глаз.
– Найал не виноват. Не сердись. Я должна поехать с тобой.
Держась за повод, он стал разворачивать ее коня.
– Погоди, что ты делаешь? Нам же надо в Серфонтен!
– Поедем на восток, пока не нагоним Найала. После того как я его убью, он без промедления доставит тебя в Англию.
– Нет! – Она положила ему руку на запястье.
– Твое место рядом с сыном. Рука ее бессильно упала.
– Я знаю. Знаю. У меня и так сердце разрывается. Но я должна... – Катье вытащила из-за корсажа розовый камешек. – Вот. Лиз дала его Петеру. Это послание Эль-Мюзира.
Он снял перчатку. Камень еще хранил тепло ее груди, и пальцы Бекета невольно стиснули его.
– Такими камешками мы с Лиз когда-то отмечали дорогу в пещерах. Бекет, этим камнем Эль-Мюзир сообщает тебе место вашей встречи. – Голос ее дрогнул.
Ахерон вдруг заплясал на месте, и Бекет похлопал его по холке.
– Что это значит?
– Он не в замке, а в пещерах. Но ты никогда его там не найдешь. Он найдет тебя. Поэтому я поеду с тобой и покажу тебе дорогу.
– Никуда ты не поедешь!
– Бекет!
– Черт подери, не нужна ты мне там! – Он бросил камень на землю и натянул перчатку.
– Я поеду. – Без меня ты не найдешь Эль-Мюзира.
– Катье, Катье, пойми, я слабею с тобой. Если я дрогну, если Эль-Мюзир...
Рукой она прикрыла его губы.
– Я все понимаю, Бекет.
Что, если Бекет умрет, а Эль-Мюзир останется жить? Катье пронзила острая боль. Глаза щипало от слез. Внутри была такая пустота, словно у сгнившего, полого дерева, которое давно должно было рухнуть, но, по прихоти природы, осталось стоять.
– Мне совсем не хочется вести тебя к Эль-Мюзиру. Если бы он был один, если б я была уверена, что он не найдет тебя в лабиринте, то, не задумываясь, уехала бы с Найалом. Но он не один. С ним Лиз.
– Я сказал, нет!
– Бекет, прошу тебя... – Она зажмурилась. – Мне было очень нелегко решиться. Умоляю, прими от меня эту жертву, потому что больше мне нечего предложить.
Он устало вздохнул. Легко коснулся губами ее лба.
– Едем!
И повернул Ахерона на север.
Три дня они скакали бок о бок. А ночи проводили в объятиях друг друга, и – когда, насытившись любовью, засыпали, то видели сны длиною в жизнь, которой оставались, быть может, считанные часы. Катье убаюкивал мерный стук его сердца.