Золотой ребенок Тосканы
Шрифт:
Но я все еще чувствовала на себе взгляды горожан и не собиралась доставлять им удовольствие подумать, что я боюсь. Я смело шагнула вперед. Пол туннеля был сделан из больших булыжников, стены высечены прямо в склоне холма. И после того, как туннель повернул, я увидела, что с одной стороны открываются просторы, а с другой находится что-то похожее на винные погреба. Я прошла через туннель без происшествий и направилась по дороге, которая круто спускалась в долину.
Деревня внезапно закончилась после нескольких рядов домов, и я выбрала путь, который вел вниз по склону. Он состоял из двух глубоких колей в засохшей
Я спустилась вниз по склону, и слева от меня обнаружилась одна из тех старинных ферм, которыми я восхищалась во время своего путешествия. Она была построена из выцветшего розоватого камня, ее терракотовая крыша горела густым багровым огнем на фоне пронзительно голубого неба. Над дверным проемом старая извилистая виноградная лоза оплетала крыльцо, давая благословенную тень, а рядом с ней стоял огромный глиняный горшок с розмарином, разросшимся и свисающим до самой земли. Входная дверь была открыта. Я подошла к ней, отыскивая звонок. Потом неуверенно постучала, но ответа не получила.
— Привет! Бонджорно! — позвала я.
Нет ответа.
Из глубины дома доносились женские голоса. Я медленно пошла по выстланному плиткой коридору, который вывел меня на большую солнечную кухню, где витали чудесные запахи свежего хлеба и каких-то трав, которых я не могла распознать. На крючках, вбитых в стену, сиял стройный ряд медных кастрюль. Рядом с ними свисали косы чеснока и пучки сушеных трав. В центре кухни стоял деревянный стол, на котором лежали нарезанные овощи и зелень, а у правой стены находилась огромная древняя печь с открытой заслонкой, где можно было бы одновременно выпекать десяток караваев хлеба.
А у куда как более современной газовой плиты рядом со мной стояла женщина. Первый же брошенный на нее взгляд заставил меня ахнуть и застыть на месте. Мне показалось, что я перенеслась назад во времени. Это была моя мама — то же крепкое телосложение, те же волосы, скрученные в пучок, — что помешивала что-то чудесное на плите, когда я возвращалась из школы домой.
Вот-вот она повернется ко мне, широко улыбнется и распахнет руки, чтобы обнять… Вместо этого из-под соснового стола вылезла собака и зарычала на меня. Женщина резко обернулась и ойкнула, пораженная.
— Тихо, Бруно, — велела она. — Лежать.
Собака повиновалась, все еще глядя на меня с подозрением.
— Скузи, синьора, — торопливо проговорила я. — Извините. Я постучала, но вы не услышали. — Похоже, я сказала, что «ударила дверь», потому что слова «стучать» не было в моем скудном словаре.
— Ничего страшного, — улыбнулась она. — Ты же нашла меня. Могу я чем-нибудь помочь?
— Мне нужна комната на ночь, — сказала я. — Мне сказали, что у вас есть место.
Я репетировала эти фразы по пути и сумела высказаться довольно гладко.
Она кивнула, просияв:
— Да. Конечно. У меня есть маленький домик в саду. Когда-то он был построен для животных. Теперь служит людям. Неплохо,
Я улыбнулась в ответ. Трудно было сказать, сколько ей лет. Может, даже за сорок, хотя ее лицо было на удивление гладким, а седины в густых темных волосах практически не было заметно. Поверх белой блузки с рукавами, закатанными выше локтя, на ней был надет большой сине-желтый фартук. Она вытерла им руки и подошла ко мне.
— Я — Паола Россини, — сказала она. — Добро пожаловать.
Я пожала протянутую руку:
— Рада познакомиться, синьора Россини. Я — Джоанна Лэнгли.
— Из Англии?
— Да.
Она кивнула в знак одобрения:
— Ты выглядишь как английская девушка. Они всегда такие высокие и элегантные. Ты изучаешь итальянский?
— Нет, я здесь в гостях. Я хочу отыскать места, где побывал мой отец, когда находился в Италии.
— Вот как. И он приезжал в Сан-Сальваторе?
В этот момент раздался громкий и пронзительный крик, и я вспомнила, что мы должны быть на кухне не одни, ведь я шла по коридору и слышала разговор. На стуле в углу сидела молодая женщина. Ее темные волосы рассыпались по плечам, и она с любопытством наблюдала за мной. На ее коленях лежал новорожденный малыш.
— Моя дочь Анджелина, — с гордостью в голосе представила синьора Россини. — И моя внучка Марселла. Ей всего три недели. Она родилась прежде времени, и мы боялись, что можем потерять ее, но с хорошим уходом и маминым молоком она пошла на поправку, да, Анджелина?
Девушка в углу кивнула, застенчиво улыбаясь мне.
— Муж Анджелины — стюард на корабле, — сказала синьора Россини. — Он в море и еще не видел свою маленькую дочь. Поэтому Анджелина вернулась к своей старой матери и может быть уверена, что о ней хорошо позаботятся.
Я не могла отвести глаз от этого крошечного совершенного человечка и отбросить мысли, к которым очень не хотела возвращаться. Через три месяца… «Стоп!» — приказала я себе.
— Поздравляю с рождением дочери, — сказала я, и это была одна из фраз, которые мы выучили на курсе итальянского языка.
Анджелина просияла.
— Ты замужем? — спросила она. — У тебя есть дети?
Я пыталась продолжать улыбаться.
— Пока нет. Я учусь, чтобы стать адвокатом.
— Ого, учишься на юриста!
Они переглянулись и покачали головой, впечатленные. Паола вдруг охнула, вспомнив, что бросила готовящееся на плите блюдо.
— Ун моменто [20] ! — воскликнула она и, бросившись к плите, принялась усердно что-то помешивать.
— Что вы готовите? — спросила я. — Пахнет замечательно.
Она повернулась ко мне, скромно пожав плечами.
— Ничего особенного. Простой обед, который мы, тосканцы, любим. Мы называем его nanna аль помодоро [21] . Садись с нами обедать, хватит на всех.
20
Минуту, одну минуту, один момент (итал.).
21
Традиционный тосканский суп из томатов.