Золотой шар
Шрифт:
«Парни, слушайте меня беспрекословно и ничего не спрашивайте?»
Вряд ли прокатит. А как еще избежать смертей, при этом не раскрывая того, что я знаю, как дальше будут события развиваться?
– Готовы? – глянул на нас Руслан и направился в сторону опушки. Остановившись у одного из деревьев, он с минуту осматривался настороженно, а после бросил: – Погнали, парни.
Выдохнув печально, предчувствуя каждой клеточкой тяжесть предстоящего бега, я сделал первый шаг и тяжело побежал вслед за сталкером. Постепенно, впрочем, включаясь в ритм.
Взяли
– Стоять на месте! Руки за голову! – раздался неподалеку от нас напряженный голос.
Тут же я услышал, как кто-то сзади приближается быстро, характерно гремя амуницией. Последовал сильный удар под ноги, и через несколько секунд мы были уже выстроены в ряд на коленях, под прицелом военных в стандартном камуфляже ооновского контингента. Один из бойцов нас быстро и сноровисто обыскал, второй в это время поодаль уже что-то скороговоркой говорил в рацию. Когда обыскивали Лёху, я наблюдал очень пристально, но пистолета у него не нашли. А может, он сейчас не брал его с собой – по тому месту под мышкой, где у Велика было оружие еще вчера, патрульный точно похлопал.
– Ух ты! – вдруг усмехнулся под маской главный, по всей видимости, осмотрев нас. – Знакомые лица! Руслан, дружище, никак ты?
Боец поднял с земли дробовик сталкера, осмотрел его и закинул себе на плечо.
– Уважаемый, я вас не знаю и прошу объяснить, по какому праву вы нас задерживаете. Мы являемся аккредитованными посетителями территории периметра, участниками пресс-тура и сейчас…
– Угу, угу, – покивал патрульный и усмехнулся, – можешь не изгаляться, ты это дознавателям расскажешь. Встать! – вдруг прикрикнул он на нас, добавив еще убедительности взмахом и движением оружия.
– О вашем поведении будет доложено… – снова попробовал Руслан.
– На ваше доложено нами будет наложено, ты же знаешь, – усмехнулся военный в маске, похлопав сталкера по плечу.
– Я требую, чтобы вы объяснили мне основания…
– Ру-уус, – протянул военный, сделал несколько шагов к сталкеру и потрепал его по плечу, добавив бархатным голосом, подражая рекламе в телевизоре: – Не усложня-аай…
Руслан дернулся было открыть рот, но тут же согнулся от резкого удара.
– Я тебе сейчас ногу прострелю, а? Шагай давай, – покачал головой боец, подтолкнув морщившегося от боли сталкера.
Закусив губу от досады, понукаемый провожатыми, я пошагал следом за всеми куда показывали. Пытаясь сохранять спокойный вид, сам же сейчас судорожно метался в мыслях, пытаясь решить, как выбраться из внезапно нарисовавшейся задницы. Время уже разбилось не на минуты даже, а на секунды, уходя болезненным тиканьем, каждым ударом сердца напоминая о предстоящих в скором времени событиях. И в то же время боязнь за себя, за свою жизнь, удерживала от того, чтобы попросить военных связаться с кем-нибудь, отвернуть машины с
Дойдя под конвоем до обочины проселочной дороги, мы остановились. Я с тоской, исподлобья, смотрел на двух бойцов, которые привели нас сюда. Но они остановились поодаль, держа нас на прицеле, и молчали.
– Расстреливать, что ль, привели? – вдруг спросил Лёха, медленно обернувшись.
– Ага, – усмехнувшись, ответил один из патрульных. Лицо его было под маской, но то, что он усмехнулся, я не сомневался. Как раз в этот момент я услышал рокот двигателя неподалеку, и буквально через минуту из-за пологого поворота, скрытого языком леса, показался белый патрульный джип.
Скрипнув тормозами, «пикап» остановился рядом с нами. После быстрого обмена фразами из патрульной машины выпрыгнули двое и рывками закинули нас в кузов, усадив прямо на пол вдоль бортов. Велика усадили напротив, Паше указали на место рядом с задним бортом, а мы с Русланом оказались плечом к плечу. Лязгнула коробка передач, и внедорожник, рыкнув, тронулся, все ускоряясь.
Ехали мы теперь в обратную от лагеря сторону. Посмотрев на солнце, висевшее почти в зените, я скрипнул зубами. Черт, что делать-то?
Столкнувшись со взглядом сидящего напротив бойца, я вдруг увидел у него на плече, чуть ниже форменной юфоровской, нашивку с флагом одной из братских республик бывшего Союза. Поерзав, я попытался передвинуть стянутые пластиковыми браслетами руки вбок, одновременно стараясь поймать взгляд патрульного за стеклами солнцезащитных очков. «Savchenko» – гласила надпись на лацкане кармана патрульного.
– Ты б не дергался, – произнес он с каменным выражением лица, глядя на меня. Глаз бойца, закрытых широкими стрелковыми очками, я не видел. И сильно нервничал сейчас.
Дернув глазами, показав взглядом вниз, я извернулся, не обращая внимания на боль, и характерным жестом потер палец о палец. Патрульный, сохраняя все такое же каменное выражение лица, неотрывно смотрел на меня. Вопросительно дернув подбородком, я еще сильнее сдвинул вбок руки и снова потер палец о палец.
– Ты чего вертишься? – спокойным голосом спросил меня патрульный.
– Может, договоримся? – негромко спросил я.
Второй боец, сидящий в кресле за пулеметом, услышал и тут же с интересом посмотрел на меня.
– Договоримся? – также не меняя выражения лица, спросил патрульный в очках.
– Договоримся, – кивнул я, глядя в черные стекла очков. Хорошо хоть не зеркальные, как у Вики. Воспоминание о девушке защемило сердце, но я постарался отогнать ненужные сейчас мысли.
– Ты мне что, взятку предлагаешь? – громко поинтересовался боец, оглянувшись на напарника.
– Почему сразу взятку, – пожал я плечами, – взятка – это не наш метод. Договориться предлагаю.
– Да ладно, – натянуто усмехнулся патрульный, цыкнув. Вдруг он наклонился вперед и гулко постучал по кабине. – Слышь, Филимоныч, нам тут взятку предлагают, – насмешливо крикнул он.