Золотой шар
Шрифт:
По темной пелене взгляда будто матовым скользнуло. «Черт, он что, на срань обиделся?» – я едва язык не прикусил.
– Так это мозг?
– Мозг. Но не в том смысле, который ты вкладываешь в это слово.
– А в каком?
– Опять непростой вопрос.
– Зачем вы сюда пришли?
Сталкер некоторое время молчал, лицо его было бесстрастно.
– Я вопрос задал?
– Наладить контакт.
– Эй, контактер, – зло посмотрел я на собеседника, – вашими методами контакт не наладишь!
Перед глазами у меня возникла картина, когда Вику и Леху разорвало гравитационной ловушкой.
Собеседник
– Почему вы так жестоки?
– Мы не жестоки, – покачал головой сталкер.
– Да в Зонах люди гибнут постоянно! – повысил голос я. – Это уже страшилка для всех! Как вы с нами контакт собираетесь устанавливать такими методами?
– С вами мы не собираемся устанавливать контакт, – огорошил меня ответом сталкер.
– Что? – совсем тихо выдохнул я и сглотнул. – Почему?
– Мы слишком разные.
– А с кем тогда вы собираетесь контактировать?
– С близкими по разуму существами.
– На нашей планете такие есть?
– Пока нет.
– Пока? – переспросил я и, только сказав, понял, что ответа не будет. На такой вопрос не будет.
– Люди могут с вами общаться?
– Могут, – кивнул Руслан, – мы же с тобой общаемся.
– Так, если мы общаемся с тобой, почему вы не можете общаться так же со всем человечеством?
– Вы еще не готовы. А нам пока этого не нужно.
– Дифференты, – вдруг вспомнил я. – Суки, – глянул я на собеседника, – какие же вы суки… дифференты, дети… это ваши попытки менять людей?
– Скорее нет, чем да.
– Но Зона же меняет людей?
– Да.
– А люди могут менять Зону?
– Нет.
Или мне показалось, или в этот раз пауза была немного дольше, чем обычно перед односложными ответами.
– Это моя плата? – неожиданно пронзило меня мыслью. – То, что ты сейчас мне рассказал, – это та самая плата, о которой ты говорил?
– Нет.
– Нет? – удивился я. – Какова же тогда цена? Скажи конкретно, чем я должен расплатиться за эту информацию?
– Воспоминания. Бессилие. Вина. Боль. Злость, – слово в слово повторил свой недавний ответ собеседник.
– Воспоминания о чем?
20 июня, день
Морозова Алла, новая территория Зоны
Если бы не зуд в ране, Алла бы давно отключилась от этого мира. Веки будто тяжестью давило вниз, по всему телу расползлась невероятная слабость. Несмотря на то что от этой слабости она испытывала физическую боль, Алла не сомневалась – если бы не проклятый зуд, можно было бы заснуть.
Но рука под плотной, заскорузлой от крови повязкой чесалась так, что хотелось выть в голос, – настолько непереносимым был этот зуд. От него хотелось скрыться, покатиться по земле, убежать. И в то же время тело тянуло вниз истощением.
Алла недавно попробовала потеребить бинты, чтобы хоть как-то унять омерзительный зуд, но стоило только нажать чуть сильнее, как все тело прострелило настолько дикой болью, что девушка едва не потеряла сознание.
Постепенно ей становилось все хуже и хуже – начинало тошнить, а стоило закрыть глаза, как все вокруг начинало крутиться, но не веселой
Полежав некоторое время, Алла не смогла сдержать тихий стон. Ей было сейчас очень тяжело – пульсация крови в руке отдавалось по всему телу болезненными импульсами, еще и этот непрекращающийся зуд. Девушка, не в силах справиться с ним, снова начала понемногу ногтями скрести по бинтам, очень осторожно, боясь новой вспышки боли.
– Стонешь, сука? – заставил ее вздрогнуть знакомый голос рядом.
Алла открыла глаза, но вдруг почувствовала на своем вороте руку, сгребающую ткань куртки. Рывок – и перед глазами мелькнули серые от времени доски стола и кусок голубого неба, выглядывающего из-под навеса. Короткий миг полета закончился, и жесткая земля с силой ударила Аллу в лицо. Зубы девушки лязгнули, и тут же последовал удар в живот, после которого выстрелило сильной, резкой болью, перекручивающей внутренности.
– Что, сука, бросили тебя все? – опять раздался голос Гашникова.
Ответить Алла не могла, даже если бы и хотела, – расширив от боли глаза, она невидящим взглядом смотрела перед собой, пытаясь восстановить дыхание.
– Пшла! – снова пнул девушку в бок подъемом ноги Гашников.
От удара в глазах у Аллы потемнело, она перекатилась на спину и попыталась сжаться, не в силах сдержать стоны боли и прижимая колени к груди в страхе от предчувствия новых ударов.
– Подъем, я сказал! – разъяряясь и даже взяв разбег в два шага, снова пнул Аллу бывший руководитель группы.
Живот ее был закрыт, и он ударил ее бедро. Хрупкую девушку от пинка подбросило, и она откатилась в сторону.
Перед глазами упала темная пелена, и сознание наконец погасло. Но пришла в себя Алла почти сразу – от боли. Схватив девушку за щиколотку, Гашников грубо тащил ее за собой, волоча по траве. Земля была неровной, жесткой, сухая трава больно колола, царапая щеки. Алла попыталась извернуться, чтобы хоть как-то поддержать изуродованную руку, и при этом движении куртка у нее скаталась к груди, и что-то жестко и угловато ударило ее в ребра. «Пистолет, который Вадим оставил», – отстраненно подумала Алла. На девушку сейчас навалилась полнейшая апатия, и даже боль она начала чувствовать притупленно. Застонав даже не от боли, а от обиды, девушка потянулась к карману. Бесполезно – куртка скаталась комком, и в таком положении небольшой пистолет было просто не достать.
Ватное состояние отупения начало проходить, лицо от многочисленных царапин жгло болью, но она не шла ни в какое сравнений с той, которая сейчас в руке пульсировала. Не выдержав, Алла застонала в голос.
– Скулишь? Скули, сучка, сейчас еще хуже будет! – услышал стон Гашников и вдруг остановился. Осмотревшись, он начал ходить вокруг девушки, аккуратно утаптывая густую траву и бормоча что-то под нос. Закончив, Гашников присел на колени рядом с девушкой и вдруг резко ударил ее ладонью по лицу. – Скотина?! Ну не молчи! Говори, как ты меня называла, а? А?! – еще раз, наотмашь, ударил Аллу тыльной стороной ладони Гашников.