Золотой тюльпан
Шрифт:
— Пойду и подыщу подходящее место для цветка.
Питер поднялся вместе с девушкой:
— Мне можно пойти с вами?
Прежде чем девушка успела ответить, к ним подошел Хендрик в сопровождении еще двух мужчин и стал спрашивать Питера о том, как лучше распланировать сад. Тот стал давать какие-то советы, а Франческа, забрав горшочек, с облегчением покинула шумный зал и направилась в тихую боковую комнатку, освещаемую огнем камина и одинокой лампой со свечой.
Она осторожно поставила цветок на столик у окна, где для растения было достаточно света. Девушке хотелось, чтобы скорее распустился цветок. Как замечательно писать живые цветы, когда на
Девушке пришлась по душе его изобретательность, хотя, несмотря на то, что Питер ей очень нравился, она совсем не хотела поддаться этому увлечению. Разве она дала ему какой-нибудь повод? Может быть, она слишком рьяно болела за Питера на соревнованиях гребных лодок?
Франческа повернулась к венецианскому зеркалу, висевшему напротив. При свечах ее отражение в золоченой раме было похоже на картину. Из зеркала на Франческу смотрело лицо девушки, которое никак нельзя назвать удрученным, и все же на нем лежало едва заметное беспокойство. По словам Марии, ей уже давно нужно было иметь жениха и готовиться к замужней жизни. Но Франческа уже сделала свой выбор и пыталась убить естественное для ее возраста чувство непрерывной и тяжкой работой.
Внезапно отец снова стал проявлять живой интерес к ее картинам, хотя она чувствовала, что он делает это через силу. И все же за последнее время Хендрик дал ей много полезных советов. Правда, это нельзя было назвать регулярными занятиями, так как он обращал внимание на Франческу, только когда бывал в хорошем настроении. Но девушка была благодарна ему и за это, она чувствовала, что заметно преуспела в своей работе. Девушка совсем не хотела, чтобы Питер ван Дорн нарушил ее размеренную жизнь. Нужно сегодня же дать понять, что ему не на что рассчитывать. У нее нет свободного времени для кавалера. Нужно быть вежливой, но соблюдать дистанцию. Совсем недавно ей удалось таким образом отвадить очередного жениха, а сегодня он пришел к ним в дом со своей невестой и выглядел очень счастливым. Франческа быстро повернулась, чтобы вернуться в зал, и столкнулась лицом к лицу с Питером, который стоял в дверях.
— Сибилла сказала, где можно вас найти.
Озорница Сибилла не могла придумать ничего лучше. Франческа показала на горшочек с растением, стоявший на столе:
— Вы видите, я подыскала для гиацинта хорошее место.
Питер подошел к столу, и по его глазам Франческа почувствовала, что цветок его сейчас интересует меньше всего. Просто ему хотелось побыть с ней наедине. Он оперся рукой о стол и явно не хотел возвращаться в зал, где царило шумное веселье.
— Я должен вам кое в чем признаться, — сказал Питер с серьезным видом.
Неужели он сейчас скажет то, о чем Франческа уже сама догадалась?
— Гиацинт был всего лишь предлогом, чтобы снова встретиться с вами. Я видел вас всего лишь два раза и не смог поговорить.
— Вы хотите сказать — один раз?
Питер отрицательно покачал головой и улыбнулся:
— Нет, я увидел вас впервые, когда принес луковицы тюльпанов. Дверь в мастерскую была открыта, и я увидел вас в красивом платье и с венком на голове. Это длилось всего мгновение.
Франческа рассмеялась, удивленно подняв брови.
— Вы полны неожиданностей, гер ван Дорн!
— Зовите меня Питером. А мне можно называть вас Франческой?
Девушка
— Если вам так нравится.
— Расскажите мне поподробнее о вашей работе, Франческа. — Питер осмотрел комнату. — Я уверен, что эти картины написаны не вами. Вот эту картину я видал. Она принадлежит кисти Зегерса.
— Вы правы.
Франческа хорошо помнила отчаяние матери, когда Хендрик принес с аукциона свое очередное приобретение. Художник своими повадками напоминал малого ребенка: если ему чего-то хотелось, он шел на любые ухищрения, чтобы это заполучить. В доме Виссеров было множество картин, написанных как современными художниками, так и мастерами прошлых лет. Когда Хендрик принес в дом картину Зегерса, между ним и Анной произошла одна из бурных ссор, которая, как всегда, закончилась в спальне. Став взрослой, Франческа поняла, как сильно мать любила Хендрика. Ее благородное сердце, прощающее все обиды, не могло устоять против его капризов, которые часто бывали очень жестокими.
— Моя работа висит только в спальне Марии. Я и не мечтаю, чтобы мои картины помещались рядом с произведениями таких мастеров, даже если позволит отец.
— Но такой день наступит.
Франческа с удивлением посмотрела на Питера.
— Откуда вы можете это знать?
Питер подошел к девушке.
— Я просто уверен в этом. Когда вы напишете картину с гиацинтом, можно будет на нее посмотреть?
В такой просьбе Франческа не могла отказать.
— Ну конечно, — ответила она.
Питер подошел еще ближе:
— Мне хотелось бы видеть вас как можно чаще, Франческа.
Теперь было самое время прервать это знакомство, пока она еще сильнее не привязалась к Питеру.
— У меня очень мало времени. Когда я не работаю в мастерской, то занимаюсь домашними делами, которых у меня очень много.
— Но ведь всегда бывает свободное время, вам, как и всем, нужен отдых. Мы могли бы сходить в театр. В Амстердаме много мест, где можно приятно провести время. Давайте сходим на концерт. Мы могли бы долго-долго гулять с вами и разговаривать, чтобы лучше узнать друг друга.
Никогда еще искушение не было так велико. Питер наклонился к Франческе, которая чувствовала, что его улыбка и проницательные карие глаза могут поколебать ее решимость. Собравшись с силами, она сказала:
— Я думаю, это невозможно. — В это время из зала донеслись звуки музыки, и Питер уже ничего не мог ей возразить. — Это играют мои сестры, концерт уже начался. Пойдемте скорее!
Франческа вышла из комнаты, Питер шел за ней. Войдя в зал, она увидела, что все присутствующие внимательно слушают музыку. Не желая никого тревожить, девушка показала на лестницу.
— Давайте присядем.
Она думала, что юноша сядет на ступеньку выше, но он каким-то образом уместился рядом с ней и теперь был совсем близко. Франческа заметила, что на них уже стали неодобрительно поглядывать, и решила остаться на месте, чтобы не отвлекать зрителей. Она пыталась сосредоточиться на пьесе, которую исполняла Алетта, и не думать об этом настырном молодом человеке.
Алетта закончила играть, и раздались громкие аплодисменты. Затем Сибилла и Алетта стали играть дуэтом. Нежная виола гораздо больше соответствовала темпераменту Алетты, а не Сибиллы. На этом инструменте даже быстрая мелодия звучала спокойно и умиротворенно. И все же виола нравилась Сибилле, которая, хотя и не признавала ни в чем умеренности, в душе была настоящим музыкантом. Она играла, закрыв глаза, полностью растворившись в музыке.