Золотой тюльпан
Шрифт:
Франческа и Мария вернулись домой уже поздним вечером. Алетта вышла в ночной рубашке и перегнулась через перила лестницы.
— Ну, как там?
Франческа подняла на нее усталое лицо.
— Родилась девочка. Очень слабенькая. Мы молим Господа, чтобы он сохранил ей жизнь.
— А кто сейчас с фрау Зегерс?
— К ней из деревни приехали мать и замужняя сестра.
Мария ласково потрепала Франческу по плечу:
— Иди спать, дитя мое. Сегодня нам выпал тяжкий день.
В течение пяти дней все опасались за жизнь новорожденной. Франческа почти не отходила от фрау Зегерс и помогала, чем могла, а затем неожиданно здоровье девочки
Не успела Франческа прийти в себя от этой неприятности, как в дом Виссеров приехала двоюродная сестра Хендрика. Она собиралась провести здесь два дня и сходить на свадьбу к своим знакомым. Хендрик не любил свою родственницу, и та отвечала ему тем же. Поэтому обстановка в доме была крайне напряженной. В течение всего этого времени Алетта пыталась улучить минутку и спокойно поговорить с сестрой с глазу на глаз. Но подходящего момента так и не подвернулось.
Во время визита двоюродной сестры Хендрика Сибилла чуть было не раскрыла раньше времени тайну Алетты. Гостья одевалась с большим вкусом в платья из дорогих тканей. У нее было множество драгоценных украшений, которые она никогда не одевала все сразу, чем вызвала насмешливые замечания Сибиллы. Когда разнаряженная родственница важно прошествовала в поджидавшие ее у входа сани, Сибилла ядовито заметила:
— Почему это она одела только серьги с топазами и одну единственную брошь? На ее месте я одела бы все сразу. Что толку в красивых, вещах, если их никто не видит. Когда я стану богатой, то одену все свои драгоценности, и пусть люди умирают от зависти!
Алетта, у которой нервы и так были на пределе, повернулась к сестре и сердито сказала:
— Неужели у тебя в голове ничего нет, кроме мыслей о богатстве и о том, как выставить его напоказ, чтобы подразнить людей?
Сибилла задохнулась от возмущения.
— Как ты можешь так говорить? Ведь никто так не жаден до денег, как ты!
Увидев испуганное лицо Алетты, Сибилла прикусила язык.
— Не болтай глупости, Сибилла! — сказала Франческа, которая сидела за столом и делала записи в свою бухгалтерскую книгу. Франческа не подняла глаз от книги, а то бы она непременно заметила, что сестры что-то от нее скрывают. — Разве можно обвинить Алетту в жадности?
Когда сестры поднялись к себе в спальню, Сибилла стала просить прощение у Алетты, та ответила ей ласково и спокойно:
— Я тоже была нe права. Я очень ценю, что ты хранишь мой секрет и никому ничего не сказала.
Алетта открыла дверь в свою маленькую мастерскую, где у окна стоял мольберт, а вдоль стен — написанные ею картины. Многие из них были сделаны не на холсте, а на дереве, которому некоторые художники отдавали предпочтение из-за его прочности, особенно, если картины нужно было перевозить на рынки или аукционы. Теперь у Алетты было достаточно дерева. Недавно она написала картину для плотника, у которого имелось в запасе множество деревянных дощечек, оставшихся от старого дома. Они были слишком топкими и ни на что не годились. Плотник продал их Алетте всего за гульден и распилил по указанному девушкой размеру. Алетта не могла забрать сразу все дощечки и приносила их домой по несколько штук. Плотник изъявил желание помочь девушке и привезти все сразу, но Алетте пришлось отклонить его любезное предложение. Она совсем не хотела, чтобы кто-нибудь узнал ее адрес.
— Рано или поздно твою тайну раскроют, — безжалостно заявила Сибилла. — В один прекрасный день
— Я много раз об этом думала. На прошлой неделе я решила все ей рассказать, но так и не выбрала подходящего момента. А теперь она составляет меню для ужина, на который приглашен гер ван Девентер. Я знаю, она не одобрит моих действий.
— Да уж, конечно! Я бы не стала ей ничего говорить до отъезда кузины Лисбет.
Алетта была в полном отчаянии. Ведь оставался всего один день до встречи с Питером, назначенной на завтрашнее утро. А тут еще этот ужин с ван Девентером. Кто бы мог подумать, что будет так трудно поговорить по душам с собственной сестрой?
После завтрака Франческа подошла к большому дубовому шкафу, находившемуся в зале. Всего в доме было три таких шкафа, так как голландские женщины считали делом чести иметь большие запасы льняного белья, и Анна не была исключением. В шкафу, к которому подошла Франческа, хранилось самое лучшее белье, то, что похуже, хранили в шкафу, стоявшем в боковой комнате, а самое плохое белье, предназначенное для заплаток, которые должна была ставить Сибилла, — в шкафу на верхнем этаже. Франческа вынула скатерть и салфетки из камчатного полотна и стала их рассматривать. В этот момент к ней подошла Алетта.
— Можно мне с тобой поговорить сегодня?
Франческа ласково посмотрела на сестру.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, просто я хотела тебя кое о чем спросить.
— Сегодня я буду очень занята весь день. Почему бы не подождать до вечера, а потом спокойно поговорить в спальне?
После смерти Анны именно в спальне сестры собирались и, свернувшись калачиком в мягких подушках, обсуждали все свои дела.
— Да, — радостно согласилась Алетта. — Так будет лучше всего.
В семь вечера Франческа зашла в столовую, чтобы в последний раз проверить, все ли в порядке.
В это время в дверях появился Хендрик. Сегодня утром он получил какое-то письмо, которое привело его в прекрасное настроение, хотя он ни словом не обмолвился о его содержании.
—Ну, как я выгляжу?
Раньше, прежде чем появиться в обществе, Хендрик всегда задавал этот вопрос Анне. Она сразу же замечала следы краски на волосах мужа и следила за тем, чтобы широкий воротник ровно лежал на плечах. После ее смерти Хендрик доверил заботу о своей внешности старшей дочери.
— Ты просто великолепен, — сказала Франческа, глядя на отца с явным удовольствием. Она выгладила и почистила его костюм из пурпурного бархата, в котором грузная фигура Хендрика казалась более стройной. Сегодня он надел малиновые чулки, связанные ему Алеттой к дню Святого Николаса.
— И ты прекрасно выглядишь, — похвалил дочь Хендрик, даже не заметив, что Франческа была в старом шелковом платье абрикосового цвета, которое она искусно украсила нарядными лентами. — Как-нибудь можно написать тебя в этом наряде. — Тут Хендрик вдруг вспомнил, по какому случаю сегодня в доме торжественный ужин, и сказал раздраженно. — Черт возьми! Это пустая трата времени! Я совсем не хочу делать портрет этого корабельного маклера!
— Подожди, ведь ты его еще не видел, — сказала Франческа, пытаясь успокоить отца. — Может быть, к концу вечера ты скажешь совсем другое, и гер ван Девентер тебе понравится.