Золотой венец Трои
Шрифт:
Зачем он избавился от трупа?
Чтобы отвести от себя подозрения! Отсутствие трупа всегда порождает дополнительные версии. Возможно, преступник не думал, что ранение Эмилии приведет к заметным кровавым следам; возможно, он хотел как-то замаскировать ее кровь, но не успел. Туристы терялись бы в догадках: «Где француженка? Произошел несчастный случай или преступление?» Действительно, если тела нет, возникает слишком уж много различных предположений и…
Она очнулась от своих мыслей, почувствовав, что ее энергично трясут за плечи.
– Смотри,
– Это не карандаш, правильное название – ленспен. – Лика протянула руку и щелкнула пальцем по кнопке сбоку. – Вот, видишь, поворачивается – и выезжает кисточка. Но кисточка здесь не главное. Самая важная штука – вот тут, на противоположном конце – такая карбоновая пластинка-нашлепка для протирания объектива. Кисточкой можно убрать пылинки, а резинкой – очистить стеклышко от следов брызг. Очень актуально для съемок на море или во время дождя. Только надо дождаться, пока объектив просохнет. Иначе черные разводы на стекле останутся.
– Вы фотограф? – отчего-то неприязненным тоном осведомилась Кристина.
Вронская покачала головой:
– Нет, я журналист и писатель. Фото – это просто хобби, в отпуске люблю пощелкать, все-таки фотографии – это память. У меня камера самая простая была, хотя и зеркальная. Фотик мой сперли… А ленспен – точно мой, здесь есть приметная царапина от зубов моей собаки.
– А как этот ленспен оказался под дверью нашего номера? Да еще как раз после того, как украли сумку Салаха?!
Лика пожала плечами:
– Понятия не имею! Он лежал в моей сумке для фотоаппарата вместе с фотиком и дополнительным объективом. Как он оттуда выпал и почему оказался у вашего бунгало – не знаю. Думаю, бандиты, вытаскивавшие вещи из наших номеров, объяснили бы вам это лучше меня. Вы что, подозреваете, что это я стянула ваше украшение?! Да поймите же, это просто совпадение, что моя вещь оказалась у вашего домика! Я за фотоаппарат вообще не бралась, поставила рюкзак в шкаф и на пляж полетела. Мы же только приехали, мне искупаться хотелось. А вечером уже заварилась вся эта петрушка с бандитами… Вы с ума сошли – такие обвинения!
– Девушка, не надо так нервничать. Никаких обвинений. Я только поинтересовалась.
– Знаете, похоже, Эмилию убили. – Лика внимательно наблюдала, какую реакцию вызовут ее слова. Первый мимический «рисунок» на их лицах – выражение недоумения и недоверия, сменившееся страхом. – Ее труп якобы видел Сергей. И грохнулся в обморок. Там, на дорожке, по которой туристы спускаются к пляжу, целые лужи крови. Кровавые следы волочения ведут сюда, к необустроенному участку моря. Похоже, убийца сбросил труп в воду. И кулон – это все, что осталось от Эмилии…
Она наблюдала за растерянными лицами Кристины и Салаха, лихорадочно обдумывая одно весьма существенное предположение: «А что, если это Ганс во всем виноват?
Ганс выказывал явный интерес к украшению.
Тогда немец и украл венец! Убил Эмилию… А потом, убедившись, что случайно проходивший мимо Сергей потерял сознание, побежал звать на помощь, стремясь обеспечить себе алиби… Он ведь выглядел очень возбужденным. И сразу же заговорил: никакого трупа нет, танцор просто сошел с ума. Все это очень подозрительно!»
От этих мрачных мыслей ее отвлекла жизнерадостная улыбка американца Стивена.
– Как поживаете? – дежурно осведомился он. – Может, вы придумали, как всем нам выбраться с острова?
У Лики невольно вырвалось по-русски:
– Очень плохо мы поживаем! Я бы даже сказала – настолько ужасно, что хуже, кажется, уже не бывает…
– Стивен, где ты был?! – Дженни старалась, чтобы ее голос звучал спокойно, но еле сдерживала нервную дрожь и слезы. – Я тебя спрашиваю: где ты был?! Неужели ты не понимаешь, что я нуждаюсь в поддержке, в твоем постоянном присутствии! Я и так натерпелась такого страха! И вот стоило мне только отправиться в душ, как тебя и след простыл…
Она все-таки разрыдалась.
Горячие, обжигающие слезы потекли по ее щекам, а салфетки, как назло, под рукой нет, а муж, как всегда, стоит с несчастным, дурацким видом; он кажется таким чужим и далеким, а ведь от этого мужчины у нее будет ребенок…
– Дженни, успокойся, – мягко сказал он, протягивая ей пачку бумажных носовых платочков. – Я просто вышел прогуляться. После обеда у меня разболелась голова. Да меня не было всего-то минут двадцать! Я прошелся по дорожкам и сразу же вернулся к тебе. Видел Лику и Андрея, они возились с лодкой. К сожалению, починить ее не удалось, так что наше возвращение на материк откладывается. Но ты права: мне надо было предупредить тебя, чтобы ты не волновалась.
Он оправдывался, и Дженни очень старалась поверить его словам.
«Я беременна, у моего организма сильные гормональные нагрузки, – убеждала она себя, вытирая слезы. – Доктор говорил: подобное эмоциональное нестабильное состояние затянется надолго. К тому же мы пережили сильный стресс. Так что я несправедлива, неадекватна… Я не должна так себя вести! Я должна верить Стивену! Он не старался обидеть меня осознанно!»
Она убеждала себя, но… Совершенно безуспешно.
Смотреть на мужа ей было просто страшно.
Иногда у него становился такой пугающий взгляд… Отсутствующий, чужой, равнодушный…
А ведь он – отец ее ребенка!
Все закончилось: любовь, романтика, духовная близость.
Теперь Стивен – абсолютно чужой человек, заметно отличавшийся от того галантного веселого парня, каким был в первые месяцы их знакомства. Иногда даже закрадывалась мысль: может, и зря случилась с ней эта беременность, может, другой мужчина в качестве мужа и отца ребенка дал бы ей больше?..
Подобные мысли всегда приходили ей в голову после приступа токсикоза.