Золотой воин
Шрифт:
– Не нужно паясничать, граф, у вас против меня нет никаких обвинений, за исключением личной обиды! Неужели вы желаете при своих подчиненных обсуждать наши обиды?
– Полно, сэр рыцарь, – отмахнулся граф Авентир, прохаживаясь перед запрудившими двор кирасирами. – Вы же знаете за собой вину.
– Ах вот как? В чем же она? В том, что я не сгинул при Аруме?
– О нет, уверен, что при Аруме вы вели себя как настоящий герой!
Здесь Авентир сделал паузу, на его бледном лице появилась издевательская улыбка.
– Но вот после битвы вы,
– Но вы же понимаете, что это полнейшая чепуха, граф! – отозвался фон Крисп. Несмотря на попытки сдерживать себя, он начинал злиться.
– У нас есть свидетели, – театрально развел руками Авентир с выражением крайнего сожаления на лице.
– Но я служил начальником стражи в городе Исфагане! И тому тоже могут быть свидетели!
– А вот об этом я тоже хотел с вами поговорить, сэр рыцарь. Исфаган разрушен, жители истреблены, какая роль в этом отводилась мурпазой именно вам? А, сэр рыцарь?
Чувствуя свое преимущество, граф Авентир уже откровенно издевался над фон Криспом.
– Вот что я вам скажу на это, ваше сиятельство, идите в задницу или попытайтесь взять меня!
– Первое – едва ли, – покачал головой Авентир. – А вот второе – вернее. У меня здесь пятьдесят отборных солдат, они все равно возьмут вас живого или мертвого, сэр рыцарь. Так зачем устраивать эту комедию? Или вы не верите в справедливость суда его императорского величества? Ну посидите немного в холодной, пока разберут ваше дело, а потом с честью отправитесь в отставку, если вы действительно чисты перед законом.
– Вы забыли упомянуть, граф, что в ожидании суда в прокураторских застенках можно провести десять лет!
Авентир смущенно улыбнулся и, посмотрев себе под ноги, признался:
– Ну, может, пару раз такое случалось, но это же случайность – просто кому-то не повезло...
Граф не удержался, чтобы не скосить взгляд, и фон Крисп приметил это.
– Скажите своим слугам, чтобы они слезли с крыши, граф, потому что, если им помогу я, они могут покалечиться!
Произнося эти слова, фон Крисп показал в оконный проем свою шляпу, и тотчас метко пущенный болт вырвал ее из рук.
Ударившись в стену, болт согнулся и застрял между камнями.
– Никто не пострадал? – быстро спросил фон Крисп, вставая к стене.
– Мы... вроде в порядке, – отозвался Крафт. Он с потерянным видом сидел на кровати, а Питер стоял в дверном проеме и поглядывал, чтобы никто не приближался к трактирной двери.
– Ну что, Гриппен, ты покончил с ним? – донеслось со двора. Это был голос Авентира.
– Не знаю, ваше сиятельство, но я попал в него – это точно.
– Я тоже видел, что ты попал... Эй, фон Крисп, вы живы?
– А если мертв, вы уедете?! – спросил капитан.
– Нет, конечно, я должен буду убедиться в этом. Но вы хотя бы ранены, сэр
– Увы, граф, мне нечем вас порадовать, однако стрелки у вас хорошие.
– Ну так, может, выйдете? Не хотите же вы, чтобы мы выкуривали вас огнем и дымом, как крыс?
В других комнатах при этих словах загомонили. На дороге перед трактиром стали скапливаться зеваки, а также те, чьи телеги с товаром еще оставались во дворе. Все пространство перед трактиром теперь занимали стрелки и кирасиры, державшие на прицеле окна.
– А что, ваше благородие, наши лошадки сейчас под седлами? – спросил Питер.
– Чего ты о лошадках печешься, с нами сейчас знаешь что будет? – произнес Крафт трагическим голосом.
– Думаю, что никто их не расседлывал, возможно, лишь слегка отпустили подпруги. Приезжих здесь хватает, поэтому обслуга не напрягается, – сказал капитан. – А у тебя что, план есть?
– Есть. Подождите, я сейчас вернусь...
– Ты куда? – крикнул ему вслед Крафт.
– На кухню! Сейчас буду!
Питер бегом спустился по лестнице, вбежал в кухню и застал там только стряпуху.
– Старые тряпки собирай!
– Чего? – переспросила та, испуганно пятясь.
– Старые тряпки, которыми со столов вытираете, – жирные, сырые, драные!
– Дык вона, в углу.
– Веревку какую-нибудь...
– Хозяин забрал – дверю закрутили.
– Это я знаю, но давай поищи другую – сгодятся любые обрывки!
На мысль о методе успешной обороны Питера натолкнул сам Авентир, и вот теперь он взялся за дело, поливая старые тряпки оливковым маслом и сворачивая их в плотный клубок. Каждый новый слой укреплялся обрывками веревок, что подносила стряпуха, размеры шара росли, а перепачканные маслом руки Питера так и мелькали.
Вскоре получился увесистый, пропитанный маслом тряпочный шар размером с арбуз, и Питер тотчас отправил его в печку, сбросив с нее чугунную плиту.
Перепуганная стряпуха убежала, кухню стало затягивать дымом и копотью. Шар горел жарким пламенем, Питер торопливо прокалывал его огромным кухонным ножом.
«Пора!» – скомандовал он себе. Сунув под мышку лопату для закладки пирогов, Питер подхватил ухватом огненный шар и, роняя искры, побежал через зал на второй этаж, где капитан еще пререкался с графом.
– Питер, ты что?! – испуганно воскликнул Крафт, вскакивая с кровати. От пылающего шара исходил жар, как из кузнечного горна.
– Держи ухват! – крикнул Питер, передавая ему огненный снаряд.
– Какой с него толк, он даже через решетку не пролетит? – возразил Крафт, однако ухват взял.
– Капитан, посторонитесь... – сказал Питер, поудобнее перехватывая деревянную лопату. – Давай, Крафт, поднимай его на уровень головы!
Сощурившись от сильного жара, Крафт выполнил приказание, и Питер со всего размаху ударил по пылающему шару лопатой плашмя. От сильного удара тот разбился на сотни пылающих осколков, и они, вылетев из окна, стали падать во двор огненной ревущей лавиной, оставляя в воздухе дымные следы.