Золотой жук
Шрифт:
Я начал рассматривать мертвую голову со всевозможным старанием. Линии, ближайшие к краям пергамента, вышли гораздо яснее. Очевидно, что действие жара было неодинаково. Я тотчас же засветил огонь и начал сильно нагревать каждую часть пергамента. Сначала линии, обозначающие череп, только почернели. Но потом, на другом конце пергамента, наискось от мертвой головы, показалась фигура, которую я счел сперва за козу, но, рассматривая с большим вниманием, увидел, что это был козленок.
– А! а! – сказал я, – теперь я не могу над вами трунить: полтора миллиона долларов! – вещь слишком серьёзная, но со всем тем, трудно найти отношения между вашими пиратами и козой. Пираты, как вам известно, не имели никакого дела с козами. Это касается до фермеров.
– Но я же вам сказал,
– Ну, положим, козленка, это почти одно и то же.
– Почти, да не совсем, – заметил Легран. Вы, вероятно, слышали о капитане Кидде. При взгляде на фигуру животного, мне тотчас пришла мысль о иероглифической подписи, которою можно было изобразить имя капитана (Кид по-английски значит козленок). Я говорю: подпись, потому что место, занимаемое ею на пергаменте, тоже подтверждало мою догадку. Что же касается до мертвой головы, помещенной наискось на другом конце, она, казалось мне, была вместо печати. Но я был в неописанном отчаянии, не находя ничего более, то есть воображаемого мною важного документа.
– Вы, вероятно, надеялись увидеть письмо между печатью и подписью?
– Да, что-нибудь в роде этого. Дело в том, что я имел необъяснимое предчувствие какого-то необыкновенно счастливого обстоятельства. Почему? я и сам не знаю; может быть, это было с моей стороны более желание, чем уверенность. И сказать ли? даже глупая идея Юпитера, что жук – золотой, имела сильное влияние на мое воображение. Какое странное стечение обстоятельств! Заметили вы все случайности этого дела? Нужно было, чтобы все это произошло именно в единственный холодный день в году, когда понадобилось греться перед огнем! а без огня, так же как и без вбежавшей в известную минуту собаки, я бы никогда не увидал мертвой головы, и потому не получил бы и сокровища.
– Продолжайте, продолжайте; я горю нетерпением услышать развязку.
– Итак, сказал Легран, вы слышали, вероятно, разные толки о зарытых сокровищах Кидда и его товарищей, где-то на берегах Атлантического Океана. Вероятно, должно же было существовать какое-нибудь основание всем этим слухам. И если эти слухи продолжались так долго и с такой настойчивостью, то, по-моему, это доказывало одно: что закопанное сокровище оставалось до сих пор закопанным. Если бы Кидд, спрятав на время свою добычу, вынул ее потом, эти предания не дошли бы до нас в первобытном, одинаковом предании. Заметьте еще: все подобные истории рассказываются всегда об искателях кладов, но никогда о тех, которые их находили. Если бы пират взял свои деньги, то история тем бы и кончилась. Мне казалось, что какое-нибудь обстоятельство, как например потеря документа, в котором означалось настоящее место – могло одно лишить средств отыскать эти богатства. Я мог предполагать, что именно вследствие этого обстоятельства товарищи Кидда, зная о существовании сокровища, но не зная, где оно было зарыто, делали всевозможные, напрасные поиски, и тем самым дали повод к общим, темным слухам о зарытом кладе. Слышали ли вы когда-нибудь о сокровище, найденном здесь на берегах?
– Никогда.
– А между тем известно, что Кидд имел несметные богатства. Изо всего этого я наверное заключил, что богатство это находилось еще под землею, и не удивляйтесь, если я вам скажу: во мне блеснула надежда, надежда доходившая до убеждения, что в пергаменте заключалось верное указание места зарытого клада.
– Но как же вы дошли до этого? – спросил я.
– Я снова подверг действию жара, еще сильнейшего, найденный мною пергамент; но ничего не явилось. Я подумал тогда, что слой грязи мешал, может быть, успеху и, вымыв пергамент теплой водою, положил его в жестяной кастрюле на горячие уголья, черепом вниз. Чрез несколько минут, когда кастрюля совершенно нагрелась, я вынул пергамент, и увидел с неописанной радостью, что на листе во многих местах вышли какие-то знаки с цифрами, написанные в строку. Я снова положил лист в кастрюлю и оставил его на огне еще с минуту; когда я вторично вынул пергамент, он был весь покрыт знаками, как вы и теперь можете видеть.
При
53‡‡†305))6*;4826)4‡.)4‡);806*;48†8!60))85;1‡(;:‡*8†83(88)5*†;46(;88*96*?;8)*‡(;485);5*†2:*‡(;4956*2(5*-4)8!8*;4069285);)6†8)4‡‡;1(‡9;48081;8:8‡1;48†85;4)485†528806*81(‡9;48;(88;4(‡?34;48)4‡;161;:188;‡?;
– Ho… – сказал я, возвращая ему пергамент, – я тут ровно ничего не понимаю. И если бы все сокровища Голконды были бы ценою открытия этой загадки, то я бы, вероятно, никогда не получил их.
– И между тем, – произнес Легран, – разрешение загадки не так трудно, как кажется с первого взгляда. Знаки эти, как всякий поймет, поставлены вместо слов, и, соображаясь с понятиями Кидда, я не мог предполагать, чтобы он выдумал слишком замысловатый секрет. Довольно, если для грубого ума моряка, казалось невозможным без ключа добраться смысла этих цифр.
– И вы дошли? – спросил я.
– Очень легко; я отгадывал в тысячу раз труднейшие. По обстоятельствам и по особенному расположению моего ума, подобные загадки всегда имели для меня огромный интерес, и я сомневаюсь, чтобы человеческий ум мог придумать такой секрет, которого бы другой ум не открыл при достаточном старании. Итак, едва мне удалось найти ряд известных букв, как я уже не думал более о трудности добраться до смысла.
В этом случае – и вообще во всех шифрованных письмах, главное – язык, на котором написаны цифры; потому что правила разрешения, даже и в самых простых цифрах, зависят от свойства каждого языка, и могут, сообразно ему, изменяться. Вообще, нет другого средства, как пробовать постепенно, соображаясь с случайностями, все известные вам языки, покуда не наткнешься на настоящий. Но для меня трудность эта уничтожалась подписью. Значение слова Kidd, изображенное козленком, возможно только на английском языке. Без этого счастливого открытия, я бы начал пробу с испанского и французского языков, на которых пират испанских морей вероятнее всего мог написать этого рода тайну. Но тут я заключил, что цифры заменяли английские буквы.
Заметьте, что между словами нет разделения. С разделениями было бы несравненно легче. В этом случае, я бы взял самые короткие слова и, найдя слово, состоящее из одной буквы, например a или i (один, я) я бы легко дошел до остального. Но как разделений в этих цифрах не было, то первая моя забота состояла в том, чтобы найти чаще и реже встречающиеся буквы. Я сосчитал их все, и составил следующую таблицу:
Знак 8 находится 33 раза.
; " 26 "
4 " 19 "
+ и) " 16 "
* " 13 "
5 " 12 "
6 " 11 "
! и 1 " 8 "
0 " 6 "
92 " 5 "
: и 3 " 4 "
? " 3 "
] " 2 "
– и. " 1 "
Буква, которая всего чаще встречается в английском языке, есть е. Прочие следуют в этом порядке: a o i d h n r s t u y c f g l m w b k p q x z.
E встречается так часто, что трудно найти даже маленькую фразу, где бы оно не стояло несколько раз.
Таким образом, с самого начала мы имеем в основании нечто более, чем одни догадки. Общее употребление этой таблицы очевидно; но, зная, что цифры на пергаменте изображают английские буквы, нам редко придется прибегать к таблице. Так как знак всего более встречающийся есть 8, то мы его и принимаем за e. Для поверки посмотрим, если этот знак стоит вдвойне, потому что e очень часто удвояется в английском языке, как, например, в словах: meet, fleet, speed, seen, been, agree и пр. В настоящем случае мы видим, что он удвоен пять раз, несмотря на то, что таинственное письмо состоит из немногого числа строк.