Золотые дети. Неприкасаемая.
Шрифт:
Оглядев помещение, я пришла к выводу, что бары Южной Каролины и Бристоля, ничем не отличаются. Такие же угловатые и заставленные столиками, залы, с биллиардными столами и одинокой барной стойкой. Музыкальный автомат, в углу, верещит рок восьмидесятых. Клиентура… аналогична. Мужчины преклонного возраста, с заросшими лицами, или с кустистыми бородами. В потертых кепках и каких-то рыбацких шмотках. Ах, ну, да, здесь же не далеко берега, где рыбаки готовят снасти.
Я села за барную стойку.
Бармен, с зализанными
– Пиво? Или покрепче?
– Кока-колу со льдом.
Он кивнул, а я задрала рукава толстовки, опосля подумав: сейчас начнутся расспросы.
– Сколько тебе лет, раз родители разрешили сделать тату? – он поставил передо мной высокий стакан с темно-коричневой жидкостью, в которой плавали неровные кусочки льда.
– Достаточно, чтобы иметь свое мнение.
Бармен снова кивнул, отвлекшись на клиента. Он поставил на стойку две бутылки темного пива.
Я сделала глоток коки. Прохлада, сначала коснулась языка, затем горла, а после спустилась по желудку, на доли секунды охладив жар моего тела. Пока я равнодушно, осматривала помещение, потихоньку цедя шипучку, в бар вошла троица; он, высокий, с пивным животом и крупным лицом, с трехнедельной щетиной. Джинсовая рубашка навыпуск и затасканная бейсболка, плотно сидевшая на голове. По бокам, черные волосы, слипшиеся на висках. Одна из девушек – крашеная блондинка, в нелепой, с яркими цветами, кофте и кожаной юбке. Вторая – в платье-карандаше и джинсовой жилетке. Тоже блондинка и такая же размалеванная, как маска на Хэллоуин.
– Парня ждешь? – бармен вернул мое внимание.
Хм, обычно в барах, девушки дожидаются мужчин. Но, я из той категории, где этому понятию, нет места.
– Нет. Просто пришла попить колы.
– В магазинах продают колу. Необязательно сидеть здесь, пить ее и нюхать это.
Да, запах здесь был еще тот; смесь табака, перегара и немытого тела. Похоже, тошнотворное амбре – жизненно необходимый тренд в барах. Едва ли его забьешь шипучкой.
Я пожала плечами и сделала еще глоток.
Снова распахнулась дверь, но я не стала оборачиваться. Вряд ли что-то интересное могло посетить местное заведение…
Но, я застыла, с трудом проглотив напиток, когда услышала знакомый смех и до ужаса волнующий меня, голос.
Я медленно повернула голову, желая откреститься.
В бар вошла вся четверка, и она направлялась к столику, за которым расселись девушки и мужчина. Одна из них подскочила с места и бросилась на шею… Трэвора, застонав так громко, что у меня переклинило в мозгу.
Изо всех сил, я держала свою челюсть на месте, когда крашеная смачно поцеловала его в губы, а он… он совершенно не сопротивляясь, приобнял ее.
Мое сердце заколотилось, и я отчетливо слышала, в ушах, не только
Мои щеки вспыхнули, когда Трэвор сел за стол, а рядом примостилась крашенная, по-хозяйски закинув свою руку ему на плечо.
Святое Дерьмо…
Меня опалило несколько чувств: дикое возмущение, дикая ярость, дикая ревность и дикая обида. Дикость, причиняла мне боль, будто в груди, проворачивали несколько ножей в многообразном порядке. Я заставила свой взгляд вернуться к стакану, переводя тяжелое дыхание. В висках пульсировала кровь и я знала, что покраснела еще больше.
Не знаю, видел ли он меня… меня трудно не заметить из-за ярких волос. Но, судя по его выражению, ему было плевать.
– Кристалл, – лицо Кастэра показалось сбоку. – Привет. Ты чего здесь делаешь?
Я стиснула челюсти, с остервенением хватаясь за самоконтроль. Я не должна показывать, что меня задела эта милая картинка.
– Пью кока-колу. – Я нацепила на лицо равнодушие, хотя, это было адски сложно. Меня распирало, как распирает воздушный шарик от избытка воздуха.
– Кока-колу?
– Что конкретно тебя удивляет? То, что я пью кока-колу или то, что ее подают в баре?
Донесся писклявый смешок, а за ним, череда приглушенных, мужских смешков.
Не выдержав, я повернула голову в сторону их столика.
– Они пару раз встречались. А она все никак не может от него отлипнуть. – Кастэр привалился задницей к стойке. – Ревнуешь?
– Хм, дайка подумать, – ДА, черт возьми! Я ревновала! Не знаю, почему, но я ревновала Трэвора к этой гидроперитной шлюшке. – Пожалуй, ревность относится к тем, кто испытывает чувства. А я к Трэвору испытываю единственное чувство – ненависть.
– Почему? – Кастэр поймал мой взгляд.
– Почему? Может, потому что, он назвал меня слабой.
Блондин поджал губы.
– Ты не слабая, Кристалл. Просто, он переживает за тебя. Ты ему не безразлична.
О, я вижу, как я ему не безразлична.
– Пошли к нам за столик?
Я? К ним за столик? Это уже будет перебор. Не хочу выглядеть жалкой в глазах Трэвора Блэка, еще решит, что я сдалась и действительно упаду ему в ноги, моля прощения.
– Извини, но у меня планы.
– Планы? Поход к подружкам?
Я нацепила самую загадочную улыбку, на которую только была способна.
– Думаешь, кроме подружек, у меня больше никого нет?
Кастэр нахмурился, метнув взгляд на толпу за столиком. Искоса я поймала на себе взгляд Трэвора, и мое сердце предательски пропустило удар.
Он потер затылок.
– Ладно. Эм… осторожнее, Кристалл, – Кастэр отлип от стойки. – Ты играешь с огнем.
Ха! Я хотела рассмеяться вслух, но передумала. К черту!
Спрыгнув со стула, я ладошкой ударила по стойке, привлекая внимание бармена.