Золотые пески Шейсары. Трилогия
Шрифт:
В этот момент Изумрудка заползла девушке на руку и стала стремительно перегрызать клыками толстые веревки, которыми были связаны руки девушки.
Пару раз она полоснула зубами по коже, оставив довольно неприятные раны. Иллиана поморщилась, но ничего не сказала. Словно чувствовала, что это – мелочь по сравнению с тем, что сейчас может произойти.
– У него уже получилос-с-сь, – горько проговорила змея, поворачивая голову к окну и упираясь мордой в стекло. – Пес-с-сня с-с-спета, жертва отдала с-с-свою жизнь. А значит, вот-вот загоритс-с-ся черный огонь.
– Что за песня? –
– Оглянис-с-сь, – проговорила Изумрудка, – вс-с-се убегают. Хотят оказатьс-с-ся как можно дальше отс-с-сюда. Но у них уже нет шанс-с-сов. Их пес-с-сенка с-с-спета…
И вдруг вместе с музыкой над площадью начали разливаться те самые слова, что Иллиана всегда считала лишь частью шуточной игры:
«Змейка тоненькою лентой Камушки нагрела, Из трухлявого пенька Вышла каскавелла.
Вслед за ней пятнистый полоз Выполз, листьями шурша, Уж ушастый распластался, Будто вовсе не дыша.
Приходи и полюбуйся Красотой пейзажа, Ночь придет, огонь потухнет, И останется лишь сажа…»
В тот миг, когда последние слова затихли, кровь, в которой лежал Фендор, вспыхнула черным огнем. Высокие языки пламени зловеще взмыли к небу, и вокруг словно стало вдесятеро темнее.
– Ну вот же… – выдохнула, остолбенев, Иллиана. – Просто детская песенка…
Но это была не просто песенка.
Последние слова Иллиана сказала уже шепотом, не отрывая широко распахнутых глаз от страшной картины.
Мираи, что еще несколько мгновений назад в ужасе разбегались в стороны, начали медленно ползти обратно. Они выли, махали руками, закрывая глаза. Но продолжали двигаться к огню.
Изумрудка ударилась лбом в стекло.
Иллиана перевела взгляд на нее, а та заговорила вновь, не поворачивая головы:
– В памяти людей это заклинание ос-с-сталось детс-с-ской пес-с-сенкой. Прос-с-сто детс-с-ской пес-с-сенкой, – прошипела она, вновь ударившись головой в стекло. По прозрачной поверхности пошла трещина. – Верхняя Шейс-с-сара много веков была закрыта от людей, потому что лишь на проклятой земле возле храма Иль-Хайят возможно было провес-с-сти ритуал черного огня вновь. Там же, где это с-с-случилось в первый раз. Твой друг с-с-смог…
– Но как он узнал? Что теперь делать? – воскликнула Иллиана, чувствуя, что у нее в груди что-то сжимается, сдавливает с болезненной неотвратимостью.
И через мгновение она поняла: ей тоже хочется выйти наружу. Подойти к этому огню поближе…
– Под храмом Иль-Хайят была проклятая комната гес-с-сайлахов, – сказала Изумрудка. – Путь к ней был перекрыт много веков, а разрушить ее было не под с-с-силу никому. Твой друг нашел вход. И услышал проклятое с-с-слово демонов. Теперь уже ничего не поделаешь. С-с-смотри, как умирает народ змей. И держис-с-сь подальше. Возможно, змеиная кровь жрецов в тебе достаточно с-с-слаба, чтобы ты с-с-смогла выжить. Я верю. Да, я верю… Прощай, Рубин…
В этот момент рептилия в последний раз повернулась
– Нет, подожди, Шелиссхелисса! – ахнула девушка, попытавшись в последний момент схватить змею за хвост, но ничего не вышло.
Изумрудное тело мелькнуло в воздухе, падая вниз.
Комната для переодеваний располагалась на втором этаже храма, и Иллиана уже решила, что змея разобьется, прежде чем доползет до огня. Но случилось удивительное. Бугорок на спине рептилии, что все время напоминал Иллиане невзначай проглоченный змеей апельсин, вдруг раскрылся, выпуская наружу тонкие, но длинные крылья. И змея неожиданно полетела.
В этот момент девушка поняла, как Изумрудке удавалось пересечь зачарованный против змей контур, начерченный вокруг Верхней Шейсары. Хотя до сих пор оставалось непонятным, почему Шелиссхелисса отказалась повторять этот фокус, чтобы передавать послания для матери Иллианы.
Впрочем, это была не та мысль, о которой девушка сейчас собиралась думать. Нужно было срочно что-то предпринять. Погасить огонь, найти где-нибудь сотню литров воды, позвать на помощь людей в конце концов!
Потому что самое страшное уже происходило. Мираи вползали в проклятое черное пламя и начинали гореть.
Дернувшись и подбежав к двери, Иллиана поняла, что та заперта. В отчаянии она вернулась к окну, перегнулась через подоконник и посмотрела вниз.
Высоко.
Перевела взгляд на площадь, и очередная волна ужаса сковала все тело.
Лучше бы она не смотрела.
Мираи продолжали сползаться к неподвижному, объятому пламенем телу Фендора. Черный огонь мгновенно перекидывался на них, стоило лишь коснуться, и взмывал в небо все выше.
Они кричали. Пламя перекидывалось на волосы, почти мгновенно превращая их в пепел. Оно поджигало одежду, заставляло кожу краснеть и покрываться волдырями.
Но неожиданно это происходило гораздо медленнее, чем могло бы, если бы огонь был обычным. Желто-оранжевым, как ядовитые глаза Райелы. В результате Иллиане вдруг показалось, что проклятое пламя гессайлахов было создано не только для того, чтобы убить все змеиное племя, но и для того, чтобы принести как можно больше боли.
Оно жгло, но жгло неторопливо. Как огромный черный монстр, пытающийся сожрать свои жертвы медленно, насладившись процессом.
От этой мысли желудок Иллианы сжало спазмом. Во рту появился привкус желчи.
«Змейка тоненькою лентой Камушки нагрела, Из трухлявого пенька Вышла каскавелла…»
Проклятая песенка продолжала звучать в ушах.
Иллиана должна была выбраться из своей комнаты и сделать хоть что-нибудь. Иначе… лучше уж умереть вместе со всеми. Ведь где-то там и ее Торриен. Сможет ли он справиться с демоническим зовом?.. Вошел ли он уже в огонь или сумел запереться в храме?
Мираи не могли совладать с силой зова. Иллиана видела: никому из нагов не удавалось сопротивляться. Все мираи, что находились перед храмом, медленно сползались в костер. И вот-вот страшным черным огнем должна была запылать вся площадь.