Золотые пески Шейсары. Трилогия
Шрифт:
– Но почему ты не говорил об этом раньше? – дрогнувшим голосом спросила Иллиана, не зная, что делать. Ей хотелось и обнять Торриена, и разрыдаться прямо здесь, и засмеяться одновременно. А еще она боялась вновь обрести надежду. Иллиана уже запретила себе думать о том, что сможет вернуться. Постаралась заставить себя не вспоминать, не искать пути побега из дворца. Так было проще не расстраиваться. Проще держать собственное сердце в руках, не позволяя ему, как стеклянной статуэтке, выскальзывать и падать на каменный пол.
– Потому что ты должна была думать так же,
В этот момент он запнулся, а затем добавил:
– Хотя, вероятно, я и ошибся, не рассказав тебе все с самого начала, – вздохнул, сев обратно на край кровати и протянув ей руку.
Девушка посмотрела с прищуром на широкую распахнутую ладонь, а затем вложила в нее свои пальчики.
Тут же Торриен дернул ее на себя, укладывая на колени и сгиб локтя.
Иллиана ахнула от неожиданности и улыбнулась, глядя в довольные глаза царевича. А он в это время продолжил говорить, нежно убирая назад ее рассыпавшиеся по лицу волосы:
– Я не хочу ломать твою жизнь.
Голос его звучал тихо и размеренно. Даже немного грустно.
– Представляю, что значит навсегда покинуть родной город, семью и друзей, любимое дело. Но… – выдохнул. – И отпустить тебя пока не могу. Не выходит…
Провел по контуру ее лица большим пальцем, больше не улыбаясь.
– Прости, я знаю, что я – эгоист и собственник, – добавил, глядя в ее глаза со слегка сдвинутыми бровями. – Но я просто не могу, и все. Думал, что отпущу тебя через недельку-другую, но, похоже, ты околдовала меня, сайяхасси. Я не могу даже представить, что лишусь тебя.
И виновато, болезненно улыбнулся.
– Я не умею колдовать, – еле слышно проговорила девушка, грустно улыбнувшись в ответ.
Она тоже многое хотела бы сказать ему. Что тоже не представляет, как смогла бы его забыть. Как вернулась бы в дом, где нет его золотых глаз и горячих рук.
Но правда была в том, что и мать она забыть не могла. Мать, которая осталась теперь совсем одна.
А потому Иллиана просто молчала. Ее губы еле заметно улыбались, то и дело подозрительно подрагивая, а сердце разрывалось на части от признания Торриена, которое она не ожидала услышать. О котором могла только мечтать.
А еще – оттого, что сама промолчала в ответ.
– Ты можешь отправлять письма матери, – вдруг проговорил царевич, вырывая Иллиану из плена собственных переживаний.
– Правда?! – ахнула она, чувствуя, что в груди, кажется, что-то лопнуло и растеклось нестерпимо горячим. Слезы все же потекли по щекам.
– Да, – тихо кивнул царевич, осторожно стирая влажные дорожки. – Не плачь. Я обо всем позабочусь. Но помни, что об этом никто не должен знать. Это строго запрещено. Предполагается, что ты можешь передавать секреты мирайского царства людям, а это государственная измена. Но… – Он вдруг улыбнулся девушке и хитро подмигнул. – Царевич я или нет?
Иллиана слушала его, раскрыв рот. А на последних
Этим же вечером она отправила первое послание матери, передав его царевичу, а через сутки уже получила ответ, написанный любимой рукой Дариллы Тангрэ. Счастью девушки не было предела. И счастью матери, кажется, тоже.
– Кстати, я выгнал твою служанку, Герхарсию, – проговорил царевич в тот же день, впервые уводя Иллиану в свои покои.
– Правда! А как ты… а почему?..
– Мне стало известно, что это она рассказала Дарьешу то, чего рассказывать не стоило. – Лицо мирая неожиданно стало жестким. – Так что теперь у тебя будут новые служанки. А еще, во избежание дальнейших недоразумений, ты будешь жить вместе со мной.
– В твоих покоях? – выдохнула Иллиана. – И спать?..
– На моей постели, – широко улыбнулся Торриен и хитро добавил с какой-то мальчишеской веселостью: – Под одним одеялом.
Иллиана одновременно смутилась и засмеялась. Впервые царевич мираев представал перед ней вот таким: простым и домашним одновременно с привычной обольстительной дерзостью. Хотелось опять покраснеть, опустить взгляд. А вместо этого она скользнула рукой к мужским бедрам и, не узнавая саму себя, ущипнула мужчину за ягодицу, отвечая:
– Только если во сне ты не пихаешься локтями.
Торриен дернулся от удивления и вдруг громко расхохотался. Схватил на руки Иллиану и помчался еще быстрее вперед по коридору.
– О, милая, я не пихаюсь во сне локтями, я пихаюсь кое-чем другим, – проговорил он, открывая огромную черную дверь с золотым тиснением.
В этот раз Иллиана все же покраснела.
Так они прожили вместе несколько спокойных и счастливых недель, находя радость в общении друг с другом. Иллиана редко выходила из покоев царевича, в основном чтобы погулять на свежем воздухе или даже искупаться в огромном бассейне, который раскинулся прямо во дворе замка. Она подружилась с несколькими хасси, но сама по-настоящему избранницей мирая так и не стала. Они с Торриеном регулярно находили все новые и новые способы, как утолить голод друг друга, не прибегая к обыкновенному сексу. Однако с каждым днем терпеть эти игры, заменяющие настоящее единение тел, становилось все сложнее. О том, чтобы вернуться в Нижний город, не было и речи. Этого не хотела ни Иллиана, ни царевич. И девушка все отчетливее понимала, что в ближайшем будущем ничего не изменится.
А еще Иллиана чувствовала, что влюбилась в царевича мираев абсолютно и бесповоротно. Ей был не нужен никто, кроме него.
Но сегодня она об этом не думала. Солнце светило ярко, но день уже клонился к вечеру. Иллиана сидела на балконе покоев Миллиты и болтала с девушкой обо всем и ни о чем. Они уже давно нашли общий язык и часто проводили время вместе, тем более что это было вполне логично. Другие человеческие девушки во дворце немного сторонились их, ведь статус избранниц царевичей ставил их выше других. А между собой Иллиана и Миллита могли чувствовать себя совершенно спокойно.