Золотые росы
Шрифт:
– А еще хвастался, что кулака сразу узнаешь... Ну что, узнал? сказала я, когда мы сидели на печке. Ленька только вздохнул.
Молчалив он был и назавтра, когда мы утром пошли с ним гулять. Дойдя по привычке до бобовых снопов, мы остановились. Ленька поглядел на меня, потом на бобы и, повернувшись, зашагал прочь. Я с недоумением смотрела ему вслед. Поставив воротник своего ветхого пальтишка и засунув руки в карманы, он шел не оглядываясь. Весь его нахохленный вид как бы говорил: "Нас кулацким бобом не купишь". Я
ВОЛШЕБНЫЙ МИР НА ПЕЧКЕ
Потолок в доме - из некрашеных, пожелтевших от времени досок. На них отчетливо выделяются темные, растресканные сучки.
Если взобраться на печку, потолок оказывается над самой головой. Может быть, поэтому здесь так хорошо лежать вьюжным декабрьским днем и мечтать о том времени, когда у всех будет вдоволь хлеба и молока, о далеких чудесных странах, о чем-нибудь желанном и несбыточном.
За окном - сугробы.
Деревня далеко-далеко, как будто на другом конце света. Даже труб почти не видно.
Мы с Ленькой, сидя на печке, все чаще отправляемся в увлекательные путешествия. У каждого из нас свое государство. В моем живут необыкновенные люди. Они совершают подвиги, прогоняют царей и помещиков, устраивают у себя прекрасную жизнь. Там растут самые красивые сады, стоят стеклянные и зеркальные дома. Всем этим миром управляет одна очень умная девочка. Она ходит нарядная, конечно, не в юбке из бабушкиного платка, и все ей поклоняются. Едят там тоже не одну толченую картошку, а всякие вкусные вещи, - например, хлеб с повидлом или халву.
У Леньки совсем другой мир. В нем живут обыкновенные мальчишки и девчонки. Они ездят на лошадях, лазят по огородам и страшно орут. Всей этой оравой управляет тоже девчонка, которая мне очень напоминает Зинку. И зовут ее тоже очень похоже - Зан. И еще там есть один маленький мальчишка - Лен, - который везде сует свой нос. А однажды там даже появился дед Сов. Лохматый и сердитый с виду, а на самом деле очень добрый. У этого деда случилось несчастье. "Злая ведьма послала в его владения черный вихрь, который уничтожил ароматные листья, - рассказывает Ленька.
– А без этих листьев дед совсем не мог жить". И вот тогда Лен оборвал с молодого клена золотые листья, высушил их и принес деду. Дед поблагодарил мальчика, спрятал листья в мешочек, но Лен заметил, что дед не курит эти листья и сидит грустный. "Почему ты не куришь, дед?" - спросил Лен. Дед Сов вздохнул и сказал:
"Мне, мой мальчик, нужны ароматные листья, а не золотые. Я просто не хотел тебя огорчать". Тогда Лен пошел к самой главной начальнице Зан, и они стали совещаться, как раздобыть для деда ароматные листья.
– Это вы тогда совещались, я видела в окно, - говорю я.
– Зинка, ты и Федя...
– Не мешай, - сердито отмахивается Ленька, - а то не буду рассказывать... И вот мы тогда надумали залезть в огород... Ой,
Я хохочу, что Ленька заврался и уже путает владения волшебницы с огородом. Он сердится и, надувшись, молчит.
– Ну, рассказывай дальше, - прошу я. Мне ужасно хочется узнать, что у них тогда произошло. Немного поломавшись, Ленька продолжает. Он рассказывает, как трое смельчаков - Лен, Зан и еще один, Фен, - проникли во владения злой волшебницы и раздобыли для деда Сова ароматные листья. Зан зацепилась за кол и порвала платье. (Оказывается, у волшебницы владения тоже огорожены забором.) Волшебница выскочила за ними с метлой.
– Не с метлой, а с этой, ну... волшебной палкой, - поправляется Ленька.
– Фен расцарапал себе ногу, когда они удирали, а Лен упал и весь перемазался.
– А листья?
– спрашиваю я.
– Листья есть, да только мало. Деду на всю зиму не хватит...
Ленька ковыряет ногой сучок в потолке. Мне завидно, что у него такие интересные дела, и я нарочно говорю:
– Подумаешь. Я сто раз могу в огород залезть и даже не порвать платье, как твоя Зинка...
– Это же не Зинка, а Зан. Там...
– показывает он на потолок.
– Ты что, не веришь?
Я пожимаю плечами.
– Ну хорошо!
– горячо говорит Ленька.
– Я тебе докажу!
На дворе метель. Она свистит и швыряет в окно снежные хлопья, злясь, что не может проникнуть на теплую печку, в наш с Ленькой волшебный мир. Мы лежим и молчим. Каждый хочет придумать что-нибудь такое, чтобы удивить другого. Вдруг Ленька садится и начинает петь. Песни он всегда сочиняет сам, на ходу. Поет все, что придет в голову:
Стол стоит, кровать плывет,
За окном метель метет.
Кошки-мышки по углам,
Тара-рам, тара-рам...
Глаза у него блестят, и я вижу, что он уже что-то придумал.
Утром, когда я просыпаюсь, бабушка давно топит печь. За окном голубеет рассвет. На стене прыгают красноватые блики, у бабушки в печке что-то весело шипит. Ленька уже встал. Он подбегает ко мне, и в руках у него круглая тарелочка от кукольного сервиза. На ней горкой лежат крошечные, величиной с орех, картофелины. От них идет аппетитный пар. Ленька преподносит мне тарелочку с картошкой и, раскланиваясь, говорит:
– Моя великая правительница Зан в знак своего уважения посылает вам это угощение...
Я оторопело смотрю на картошку. Где он ее взял? Конечно, такая маленькая картошка бывает. Я вспоминаю ту картофелину, из-за которой у нас однажды полетела с примуса кастрюля. Но ведь здесь их много, и они все вареные... Когда он успел?
Повернувшись, я вижу у бабушки на припечке чугунок с отварной картошкой. Сразу догадываюсь, в чем дело, но не подаю вида, и мы с Ленькой угощаемся картошкой с кукольной тарелочки. Съев картошку, я говорю: