Золотые росы
Шрифт:
– Благодарю вас и вашу правительницу Зан за прекрасное угощение и приглашаю вас на завтрак в мою страну.
Назавтра, встав чуть свет, я увиваюсь возле бабушки. Она сердито ворчит:
– И что вам не спится? Вертитесь под ногами то один, то другой...
– Бабушка, что ты будешь готовить?
– допытываюсь я.
– Блины, - говорит бабушка, думая, что я обрадуюсь. Но я прихожу в ужас.
– Бабушка, а картошку?
– спрашиваю я.
– Не надоела она тебе?
– говорит бабушка.
– Нет,
– Ладно, сварю попозже, на обед, - говорит бабушка.
Я готова заплакать. Шутка ли, ведь у меня срывается завтрак, на который приглашены правители другой страны!
Бабушка печет блины. Капли теста падают с ложки и засыхают. Пригретые сверху ярким пламенем, они подымаются, как сдобные булочки. Я немедленно лечу за кукольной тарелочкой. Мне хочется петь от радости, но я молчу, чтобы не разбудить раньше времени Леньку.
Скоро тарелочка наполняется крошечными лепешками. Не беда, что они снизу грязноватые. Я преподношу их проснувшемуся Леньке с таким видом, будто это самый изысканный торт. Угощение у меня готово, а вот его правительницы Зан нет к завтраку. Но хитрый Ленька находит выход из положения. Он мне заявляет, что великая Зан уехала в другую страну и поручила ему быть у меня послом. Я раскланиваюсь. Нисколько не удивляясь моим лепешкам, "посол" принимается за завтрак. Итак, дружественные отношения между нашими странами установлены.
СЕСТРИЧКА
Наша мама заболела. Ее положили в другой половине дома, и бабушка велела нам не ходить туда и не шуметь. Отец, как всегда, рано ушел из дому, но через час приехал на лошади, запряженной в сани. В санях сидела старушка, закутанная до самых глаз. Я не сразу узнала ее. Только когда она сняла с себя шубейку и несколько платков, повязанных один на другой, мы с Ленькой увидели, что это бабка Марта. Я хотела подойти к ней и спросить про трубу, но вид у нее был строгий и озабоченный, и я не посмела. Она сразу же прошла к маме и закрыла за собой дверь.
– Собирайтесь, - сказал отец.
– Я вас на лошади прокачу. Поедем к тете Маше в гости.
Мы с Ленькой со всех ног кинулись одеваться. Я еще разыскивала под кроватью валенок, а Ленька уже был готов. Одно ухо шапки у него торчало вверх, а другое болталось, как перебитое, руки без варежек засунуты в карманы, но все же он уже может ехать. А вот попробуй мне без валенка! Этому Леньке всегда везет. "Лучше бы у меня две варежки потерялись, чем один валенок", - думала я, ползая по полу.
Наконец мы кое-как оделись и вышли во двор. Высокая, темной масти лошадь нетерпеливо перебирала тонкими ногами.
– Ух ты!
– воскликнул Ленька, не найдя больше слов, чтобы высказать свое восхищение.
– Ну, Громик, надоело стоять?
– ласково сказал отец.
Громик повел ушами и, кося глазами, потянулся мордой к отцу.
Мы сели в сани и поехали.
– Смотри!
– закричал Ленька, показывая на нее пальцем.
Я обернулась и увидела, что над снежной крышей возвышается труба, а из нее идет дым. Оставив нас у тети Маши, отец уехал по своим делам и сказал, что заедет за нами вечером.
Тетя Маша жила одна. В доме у нее был такой же порядок, как и на ферме. Она накормила нас гречневой кашей с молоком и тоже собралась уходить.
– Сидите тут, я скоро вернусь, - сказала она.
Мы так и просидели до ее прихода. Ленька все собирался сходить в деревню, но я не хотела оставаться одна и поэтому не пускала его. В деревне мне делать было нечего. И у тети Маши в доме тоже было скучно. Кругом такая чистота, что игры никакой не затеешь. А со стены вдобавок прямо на нас смотрит незнакомый мужчина с длиннющими черными усами.
Вернувшись домой и взглянув на наши грустные лица, тетя Маша рассмеялась:
– Что же вы, так и сидите?
Она снова принялась нас кормить, а потом, повздыхав немного, полезла в сундук и достала оттуда голубой узелок.
– Вот, играйте. Только потом все обратно сложите, - сказала она.
В узелке оказалась маленькая резиновая кукла и много разных нарядов для нее. Я в недоумении уставилась на тетю Машу - откуда у нее все это?
– От дочки осталось, - сказала она.
– Десять лет было, когда умерла. А это муж, - кивнула она на усатый портрет.
– Погиб... Кулаки убили...
Мы стояли и молча смотрели на тетю Машу. А она вдруг улыбнулась сквозь слезы и, погладив Леньку по голове, сказала:
– Ну, чего носы повесили? Играйте, а я пойду. Коров доить пора...
Я принялась разбирать узелок. Там были платья, вышитые салфеточки, вязаные платки и даже пальто с меховым воротником. Тети-Машина дочка, видно, умела шить, не то что я...
Только мы разыгрались, как за нами пришел отец, а с ним и тетя Маша. Она смотрела на нас и чему-то улыбалась. У отца тоже был довольный и веселый вид.
– Ну, команда, поехали домой, - сказал он, - у вас там сегодня появилась маленькая сестренка. Ждет вас...
Мы с Ленькой завизжали от радости и сразу же засыпали отца вопросами:
– А какая она?
– Как ее зовут?
– Какие у нее глаза?
– Я и сам еще не знаю, - смеясь сказал отец.
– Там, на месте, все выясним...
Тетя Маша суетливо помогала нам одеваться. Я собрала игрушки, связала в узелок и протянула ей. Она, сияя глазами, вдруг сказала:
– Возьми себе.