Золотые руки
Шрифт:
Первой появилась Алина. К Катьке она могла добежать с работы за несколько минут, а вот до дома…
– Привет, Катюшка! А ты все хорошеешь! – радостно щебетала Алина, целуя подругу в румяную щечку.
– Алинка, я так рада тебя видеть, проходи на кухню, там Лариска сидит.
Только было хозяйка дома решила присесть с гостями, как на пороге появились Оксана и Сашка. Александра произвела неизгладимый эффект. Для подруг, с детства привыкших видеть ее в спортивных штанах, было шоком увидеть Вершинину в элегантном брючном костюме. Она сразу очень изменилась, в ней появилась и та женственность,
– Са-а-ашка! Ты ли это? – изумленно воскликнула Катя.
– Отпад! – категорично заявила Ксюха.
– Просто класс! – оценила своим придирчивым глазом Лорка.
– Ой, Сашка, да ты всегда такая была и все скрывала, – ободряюще обняла подругу Алина.
– Ну, не только от нас, но и от противоположного пола, – с видом знатока отчеканила Оксанка.
Подруги были безмерно счастливы. Они снова чувствовали себя школьницами: нет неразрешимых проблем, если мы вместе. Хозяйка дома была в восторге. Давно ее квартира не наполнялась хохотом и гамом немного бесшабашных подруг. За столом старались как можно дальше оттянуть решение проблемы, по поводу которого они сегодня собрались.
– Ну, кто начнет рассказывать интересные истории про себя и друга? – решила продлить веселье Катя.
– Так ты и начинай, – резво вставила Александра.
– Ой, девчонки, да какие же пикантные истории могут произойти с замужней женщиной? – с грустью в голосе заметила Майорова, и по ее лицу промелькнула паутина печали.
Катька была плохой актрисой и все моментально заметили, что счастье подруги не так уж безоблачно, как всем казалось.
– У тебя что, с мужем неприятности? – испуганно спросила Оксанка.
Подруга сомневалась, стоит ли говорить обо всем девчонкам. Лариска в это время сидела с хитрым выражением лица, но, после того как Александра посмотрела на нее в упор, той пришлось скромно опустить глаза.
– Ну, Катюшка, не молчи. Когда у человека что-то наболело, необходимо поделиться и сразу станет легче, – уверяла подругу тактичная Алина.
– Я это чувствую, а доказать не могу, понимаете? – как бы оправдывалась та. – Он приходит поздно ночью, у него постоянно звонит сотовый. На пейджер приходят странные сообщения.
– Что значит странные? – вставила вопрос по существу Саша.
– Вообще-то, с них все и началось. Муж однажды бросил пейджер по привычке на кухне, а сам пошел отдохнуть, я ужин готовила. Пейджер запищал, но будить его мне было жалко, и тогда я сама решила прочитать сообщение. Там было обращение к какому-то нерусскому имени. Что-то вроде Арабек или Альдабек, в общем, не помню, и дальше: «Целую, люблю, жду сегодня вечером в наше время». Я, конечно, сначала не обращала внимания – мало ли, может быть, оператор ошиблась. А потом я все чаще стала замечать, что он уезжает в одно и то же время, меньше стал бывать дома, ну и далее в том же духе.
В кухне воцарилось тягостное молчание. Тишину нарушила Оксана.
– Кать, а что ты переживаешь? У вас же брачный контракт особенный, ему невыгодно тебя бросать, а тем более, если ты узнаешь, что он тебе изменяет.
– Ксюш, ну о чем ты! Женщине хочется быть любимой и единственной, а ты сразу о разводе, – набросилась
– Может быть, тебе просто показалось? – предположила Алина. – Сидишь дома постоянно, заняться тебе нечем, вот и накручиваешь себя.
– А ты с ним говорить об этом не пробовала? – спросила Саша.
Катька только покачала головой:
– Да у меня язык не поворачивается ему устраивать сцену ревности. Он всегда такой милый и обходительный, что не к чему придраться, кроме как к вечерним вызовам на работу.
– И давно это началось? – пытала ее Александра.
– Да уже около месяца.
– Кать, а от него духами чужими не пахнет? – оживилась вдруг Лорка.
– Да нет, кажется. Но, если честно, мне и в голову не приходило обнюхивать его – когда он возвращается, я уже сплю.
В зале закатилась в плаче Настя, и Катька, обрадованная подвернувшемуся неожиданно поводу уйти с глаз подруг, отправилась к дочери.
Девчонки переглянулись.
– Как вы думаете, он, действительно, Катьку разлюбил? – тоном заговорщика зашептала Оксанка.
– Все может быть, в конце концов, все они козлы, – категорично отрезала Лорка.
– Тебе нужно обязательно поговорить с ним откровенно, не ругайся, а просто расскажи ему о своих тревогах. Вот увидишь, или он успокоит тебя, или ты получишь подтверждение своим подозрениям. В любом случае, это гораздо лучше, чем состояние неопределенности, – порекомендовала Алина вернувшейся на кухню Кате.
– Возможно, ты и права, – задумчиво произнесла та, – да, я, пожалуй, так и сделаю. Но хватит уже обсуждать мои проблемы, давайте думать, чем помочь Лариске.
Взоры подруг обратились к сидящей в уголке Лорке.
– Наверное, тебе придется повторить свой рассказ, – обратилась к ней Майорова.
И Лариса снова начала свое повествование. Теперь она уже более спокойно воспринимала все, что с ней произошло. Во время ее рассказа в головах подруг, как ни странно, складывались абсолютно разные мнения.
Ксюхе, например, казалось, что проблема подруги просто надумана. Ну, уехал мужик на некоторое время, что теперь разыгрывать трагедию? Вернется, и все встанет на свои места.
Сашка же, наоборот, выявила в монологе подруге много неясного и загадочного. В частности, ее заинтересовало несколько вопросов: «Почему не был составлен контракт? Значит, Лариска работала за честное слово? И, на самом деле, не мог такой известный и серьезный человек так просто испортить себе репутацию».
И только Алина почувствовала в тревоге Лариски нечто большее, чем переживание из-за денег. Ее не могли обмануть глаза подруги, когда та начинала рассказывать о том, как Сазонов заботился о ней и помогал. При этих словах каре-зеленые глаза Лариски подергивались дымкой ностальгии. А это означало, что Лорка была, кроме всего прочего, еще и влюблена в своего режиссера. Для Алины это было настоящее открытие. Ворожейкина никогда так сильно не переживала из-за предмета своего обожания. Обычно увлечение продолжалось не более месяца, а потом у него обнаруживались абсолютно недопустимые недостатки и слабости. Чаще всего, по словам Лариски, они были жадными. «Ну, и этот недалеко, очевидно, ушел», – с горькой усмешкой подумала Милованова.