Золотые рыбки
Шрифт:
Семен слушал внимательно, но ничего нового пока не всплыло.
— Скажите, Марья Николаевна, после того как Вера рассталась с Михаилом, у нее кто-то был?
— Был, — кивнула та. — Я уже говорила… Но кто он, понятия не имею. Вера сказала о нем как-то вскользь — стеснялась, что ли.
— Почему?
Марья Николаевна покачала седой головой.
— Не знаю. Только думаю…
— Что? — подтолкнул ее Семен.
— У них была большая разница в возрасте.
—
Марья Николаевна замешкалась, подбирая слова.
— Вера… была очень… чистоплотна, что ли, в таких делах. Она никогда не связалась бы с женатым мужчиной или с тем, кто моложе, с иным социальным статусом… Не стала бы встречаться с пьяницей — всегда думала о детях.
Она заплакала, вспомнив о внуках-сиротах. Семен налил в стакан воды, поставил перед Марьей Николаевной и подождал, пока она немного успокоится.
— Марья Николаевна, давайте еще раз подумаем, вдруг вы знаете что-то, но не обращаете внимания? Любая мелочь.
Она ничего не припомнила, развела руками.
— Вот разве что…
Семен сделал стойку:
— Что?
— Она очень хотела завести золотых рыбок.
Семен сдулся, едва скрыв разочарование.
— Рыбок… Ваша дочь любила животных?
— Да не особенно как-то. Дети просили, а она отнекивалась обычно. А тут вдруг сама захотела завести рыбок. От одиночества, может быть?
— Может, и так.
Семен поблагодарил Марью Николаевну, собрал записи, которых было мало, и ушел.
Утро началось недобро: возле косметического салона ее поджидал Жорик. Алена слишком поздно заметила загнанную в кусты старую ладу «Калину». Бывший муж тусовался на ступеньках, шепча что-то на ушко одной из массажисток. Наверняка пошлый анекдот рассказывал. Жорик всегда так клеил недалеких бабенок.
Алена хотела было развернуть ауди, но Куроедов оказался проворнее — загородил выезд.
— Аленушка, милая, давно тебя жду! — запел он. — Что же ты от меня прячешься?
— Принесла нелегкая…
Алена вылезла из машины, успев заметить, как Жорик облизал тачку взглядом.
— Во-первых, Куроедов, если ты не забыл, мы разведены. И прятаться мне от тебя нефиг! Во-вторых, чего ты засоряешь местность своей физиономией? Не во всех она вселяет радость. И в-третьих…
— Да-да, я знаю! — он не дал ей договорить, приобнял за плечи, повел в сторону. — Я плохой, очень плохой, но ты меня уже наказала. За одно и то же дважды не наказывают!
Его руки на плечах отозвались в душе тоской. Пожалуй, из всех мужчин Жорика она любила по-настоящему,
— Ты еще про презумпцию невиновности вспомни! — она оттолкнула его руки. — Чего притащился? У тебя десять минут. Хватит?
— Десять минут? Ты сегодня необычайно щедрая! — рассмеялся он, сморщив тонкий нос.
Жорик всегда был утонченным эгоистом. Он любил себя в первую очередь, себя во вторую и маму — в третью. Все остальные, в том числе любимые женщины, плелись в конце очереди. И все же чем-то он привлекал, притягивал, очаровывал и удерживал около себя.
— Милая, не сердись, что тебе снова приходится видеть меня. — Его пальцы коснулись мочки ее уха — как током ударило. — У меня к тебе маленькое дельце…
— На сколько тянет это твое дельце?
Алена была готова заплатить определенную сумму, чтобы больше не видеть его.
— Что ты так набрасываешься на меня? — надул Жорик губы. — Я пришел с миром. Да, мы развелись, но это не означает, что мы должны быть врагами. Ты переехала, спряталась от меня, запретила Людмиле давать твой адрес…
— Еще чего не хватало — видеть тебя снова! Обалдел, Куроедов? Мне еще твоей мамы не хватало.
— Кстати, о маме… Она тоже считает, что нам не стоит совсем рвать отношения. Кто знает, что нас ждет в будущем.
Алена взглянула на него так, как глядят на севшую на дорогу тарелку с инопланетянами.
— Куроедов, даже не мечтай вернуться!
— Почему?
Наивный до идиотизма вопрос! Алена возмущенно вспыхнула:
— Ты еще спрашиваешь?! Отправляйся лучше к своей лахудре!
— Я с ней порвал. Навсегда, — скромно заявил Жорик и опустил глаза.
— Так я тебе и поверила! Однажды сглупила, но не буду же я всю жизнь дурой?
Алена обошла Жорика, направляясь к дверям. Но он ловко схватил ее за руку, прижал пальцы к губам.
— Аленушка, дай машинку на вечер!
— Ах, вот что тебе надо… У твоей лахудры машина так и не появилась?
— Я же сказал, что бросил ее! Честно…
Личная жизнь бывшего мужа не волновала.
Пусть живет хоть с сотней женщин сразу! Алена задевала его по привычке.
— Зачем тебе машина? Опять мозги будешь кому-нибудь дурить?
Жорик опустил руки в карманы, сально ухмыльнулся:
— Знаешь, почему ты злишься на всех? Трахать тебя некому!
— То не твоя печаль, Жорик! — Алене хотелось звездануть ему в глаз, но она сдержалась.
Все же его насмешка задела, от этого никуда не деться. Ответить надо.
— К твоему сведению, есть кому.