Золотые рыбки
Шрифт:
— Ладно, мне пора.
Он первый прервал игру в гляделки и полез из машины. У нее не было повода держать его, но и отпускать просто так не хотелось.
— Может быть, мне подождать вас?
Семен остановился, посмотрел на нее с прищуром и покачал головой.
— Я не знаю, когда освобожусь. Свидетеля надо опросить.
— Понимаю.
Алена медлила.
— Мне очень понравилась ваша мама.
Семен улыбнулся.
— Моя мама не может не нравиться, особенно если в каждой женщине видит потенциальную
— Слава богу, ко мне это не относится! — немедленно обиделась она. — Мне хватило бывшего. До сих пор отвязаться не могу. Всего хорошего!
Алена резко развернула машину и увидела в зеркале заднего вида, как Семен хмыкает вслед. Пусть не опасается, она не претендует на его свободу!
Сразу подняться к свидетельнице Семен не смог — приходил в себя на скамейке возле подъезда. Алена распалила в его душе подвядающее желание прекрасного. Иногда, увязнув в работе с головой, он забывал о женщинах. Но потом эта забывчивость возвращалась ему сторицей, как сейчас. Хотя уж на такую бабенку он не должен был реагировать! Его всегда влекло к женщинам мягким, ласковым, а эта — ты ей слово, она тебе двадцать. Ты ей снова — она драться… Но если на мгновение забыть о несносном характере, то как женщина она очень и очень симпатичная: большие зеленые глаза, аккуратный носик, ямочки на щеках и губы… Пожалуй, он попробовал бы их на вкус.
Мимо Семена прошла бабка с сумкой на колесиках, покосилась на него зло и выдавила:
— Ходят тут всякие! Чего расселся? Шел бы жрать водку к своему дому!
Семен возмутился:
— Гражданочка, вы видите у меня в руках выпивку?
— Так уже выпил, небось, да выкинул! — не сдавалась бабка. — Пошел отсюда, а то милицию звать буду.
— Во-первых, бабушка, не милицию, а полицию, — поправил Семен.
— Учить меня еще будешь! — вспыхнула та, едва не отдавив ему ноги колесами сумки.
— …а во-вторых, я и есть полиция, — Семен сунул удостоверение, и бабка тут же смягчилась:
— Ты уж извини меня, сынок. Мало ли ходят тут… А по телевизору такие страсти говорят, что спать можно только после валокордина. Недавно слух прошел, что в Москве маньяк объявился. Женщин вроде убивает. Правда?
— А вы, бабушка, не гуляйте по ночам, и все будет в порядке.
Семен помог старухе вкатить сумку в подъезд. Дальше они разошлись: Семен поехал на последний этаж, а бабуля вышла на втором.
Наиля Шебаркулова — полная моложавая женщина лет сорока — сорока пяти долго разглядывала его удостоверение, но не потому что сомневалась в нем — не знала, что говорить.
— Скажите, а это на самом деле Вероника?
— Ее опознала сестра.
Шебаркулова кивнула, пригласила Семена в комнату.
— Проходите, садитесь на диван. Хотите чаю?
— Не откажусь.
Она щелкнула кнопкой электрического чайника, нарезала лимон, подала Семену
— Это мед с собственной пасеки, — сказала она. — Я живу в Москве несколько лет, а семья осталась в деревне.
Семен разглядывал обстановку: скромная мебель, старый сервант у стены, в нем фотографии юноши и девушки.
— Ваши дети?
Наиля кивнула головой.
— Как вы познакомились с Сосниной?
— Мы вместе работали. Кассирами в супермаркете. Вроде бы работа несложная, но муторная. Столько покупателей через себя за день пропустишь, гору товара проведешь, да еще будь с каждым вежливой, терпеливой. К вечеру свет в глазах меркнет. А уж если недостача… Или служба безопасности тебе провоз сделает.
— И такое бывает? — удивился Семен.
— Часто. В последний раз такой провоз сделали Нике…
Семен слушал ее негромкий голос, пил чай и облизывал ложку с медом.
— И чем это закончилось?
— Заставили уволиться. Ника была в ужасном состоянии, плакала, пила успокоительное.
— Но можно было, наверное, обратиться в дирекцию?
— Кто будет отстаивать права обычной кассирши? — с горькой усмешкой возразила собеседница. — Ей было плохо, а тут еще разлад с мужем…
— Расскажите об этом подробнее, — попросил Семен.
— Не знаю, должна ли я. Но если нужно… Короче, Вероника очень любила мужа, а Роман… Он пользовался этим. Понимаете?
— Нет, — признался Семен.
Наиля рассказала ему все так, как однажды услышала от самой Вероники. И про командировки с гулянками, и про любовниц Романа. И про их ссоры.
— А потом он просто сказал, что уходит. Вероника не находила себе места. Она мне часто звонила, жаловалась… Это если тебе двадцать, можно начать жить заново. А в нашем возрасте разрывы просто не даются.
Говорить Наиле было тяжело, она то и дело сглатывала слезы. Потом они рассматривали альбом с фотографиями. Семен иногда задавал вопросы, но так, чтобы не сбивать свидетельницу с мысли.
— Вы очень близко общались. А секреты она вам доверяла?
— Да… Да, пожалуй, — кивнула Наиля.
— Тогда вы знаете, был ли у нее кто-нибудь после ухода мужа.
Наиля замешкалась. Но было видно, что она кое-что знает.
— А это будет удобно?
— Будет удобно все, что поможет поймать того, кто убил вашу подругу! — жестко ответил Семен.
— Кажется, у Вероники на самом деле кто-то появился. Она точно не говорила, — поспешила предупредить Наиля. — А я не выпытывала.
А жаль. Как бы сейчас помогло обычное женское любопытство!
— Она не называла его имени?
— Нет. Я просто догадалась, что кто-то есть. Ника стала задумчивой, но иногда на нее находило, и она начинала улыбаться. Ну словно не в себе, понимаете? И в глазах появилось что-то такое…
— Какой он, ее друг?
Она покачала головой.