Золотые земли. Совиная башня
Шрифт:
Лес замолчал. Тихо стало вокруг. В груди у Катши разрастался страх, сжимал ей горло, и она всё ждала, что смерть обрушится с небес – прямо с невыносимо далёких верхушек елей – и накажет Катшу за её дерзость.
– Нет. Это нарушит порядок. Нельзя.
– Но…
Катша вскрикнула в отчаянии, но побоялась возразить. Духи не меняли своих решений.
– Оставайся на ночь, – печальный вздох прокатился по поляне. – На одну ночь. Согрейся. Поспи. На рассвете возвращайся на болота.
– Уходи-и-и, –
Катша застыла, и сердце ухнуло вниз.
– Нет, – выдохнула она. – Нет, подожди!
Она звала и звала, умоляла вернуться, выслушать её горе, смилостивиться над стариками и детьми, над юношами и девушками, что жили во тьме, никогда не видя солнца. Но лесные духи уже ушли, не желали они знать о чужой беде.
Когда слёзы все пролились на травяной ковёр, когда охотница не почувствовала ничего, кроме пустоты в душе, день уже склонился к вечеру.
Катша прокралась в старую землянку, как дикий зверь в чужую нору. Внутри ей стало тесно и темно, как если бы она снова оказалась в пещерах Канманд, и она вышла наружу.
Охотница набрала воды в ручье, что протекал недалеко от поляны, напилась, после натаскала валежника и разожгла костёр. Сидя у огня, Катша лениво ела копчёную рыбу с лепёшкой и пила отвар из болотных ягод и трав.
Жужжали громко комары, кусали за щёки и шею. Валежника ненадолго хватило, скоро прогорел огонь. Катше казалось, что она просунула руку в силки и ждала, когда затянется вокруг запястья мёртвый узел. Ей чудились глубокие подземелья, где умирает свет, где краски выгорают из человеческих волос и глаз, и всё становится белым, как снег на верхушках гор.
Вечерний сумрак играл злую шутку со зрением охотницы. Катша смотрела на свою смуглую руку, и ей казалось, что кожа бледнела, истончалась и слезала, подобно змеиной шкуре.
На поляну без всякого страха выскочил заяц. В Запретном лесу было опасно охотиться без позволения Сияющего Хозяина, поэтому Катша поглядела на зверька с сожалением и не притронулась к луку и стрелам. Заяц скоро ускакал прочь.
Дом лесной ведьмы притаился за спиной. Лес вокруг шептал, наблюдая за охотницей. Катша кусала губы, сдерживая горькие слёзы. Отчего духи так добры к пришедшим? Отчего покинули её народ? Чужаки с медовыми волосами украли их земли, украли даже их богов. А люди Катши забыли вкус солнца на коже, скрывшись под каменной глыбой гор.
Она заснула на голой земле, но тёплая оленья шуба не дала замёрзнуть, только комары продолжали назойливо жужжать у самого уха, впиваться в кожу острыми носами.
Катшу разбудил яркий свет. Он вспыхнул посреди ночи высоко в вершинах деревьев и рухнул на землю, разлился по поляне. Точно пламя, он плясал вокруг, танцевал в хороводе, ослеплял. Охотница ожидала, что сгорит заживо в этом огне, но он её не тронул.
Из чистого пламени пролился голос:
– Чтобы идти вперёд, ты пойдёшь назад. Чтобы стать владычицей, ты будешь служить владыке в огненной короне.
Ветер задул яростно, разгоняя морок, и свет вдруг потух, исчез, как будто его и не было.
По-прежнему стояла непроглядная ночь, только звёзды мигали на небосклоне. Катша моргала слепо, привыкая к темноте. Тишина опустилась глубокая, давящая. Но на душе наступил покой.
Как только стало светать, Катша отправилась обратно на восток. Назад, как ей и напророчили.
Часть первая
Огонь, что пожирает землю
Глава 1
Расчувствовавшаяся Горица долго прижимала к себе Ежи и Милоша, целовала их по очереди в макушки, щёки и уши. Милош устало смеялся, обнимая женщину своими длинными руками, а Ежи молча улыбался.
Веся потянула Дару за собой, вдвоём они проскользнули на кухню, но Горица будто бы их даже не заметила.
– Ох, родные мои, – приговаривала она, не отпуская парней из объятий. – Как я по вам истосковалась. Милош, – она чуть отстранилась, всмотрелась ему в лицо и вздохнула, – ты так похудел, кожа да кости. Ежи, ты что же, совсем за ним не смотрел?
– Ма-ам…
– И что это за девку вы с собой притащили? – Горица отпустила парней, уперев руки в бока. – Ещё одна ратиславка. Они всей Ратиславией к нам, что ли, притащатся?
Ежи потёр грязную шею, он мечтал скорее помыться и наесться до отвала, на разговоры сил не осталось, а разговор предстоял тяжёлый.
– Это сестра Веси, Дара.
Кухарка в ужасе ахнула.
– Дара? Которая прокляла нашего Милоша? Да я ей хребет кочергой сломаю…
И Горица кинулась бы на кухню ломать ведьме хребет, если бы Милош не ухватил её и не удержал на месте.
– Горица, милая, – промурлыкал он ласково на ухо. – Ты же понимаешь, что я должен сделать это сам?
Женщина в недоумении обернулась на Милоша.
– То есть?
– Терпение, дорогая матушка, – попросил он. Милош редко называл Горицу матушкой и обычно только когда нужно было её успокоить или переубедить.
Сработала уловка и на этот раз. Горица недобро ухмыльнулась и коснулась ладонью щеки Милоша.
– Я никогда её не прощу, так и знай. Пусть ведьма отплатит сполна.
– Обязательно. Но пока что она нужна Стжежимиру. Кстати, он у себя?
Милош уже собрался кинуться в мастерскую целителя, но Горица остановила его: