Золушка и Дракон
Шрифт:
— Только во сне Тара обнимает и прижимается ко мне, но днем старается держаться как можно дальше.
Словно в подтверждение этих слов, они встретились лишь поздно вечером в спальне: жена не пришла на завтрак, проигнорировала обед и ужин в доме, но Ливия доложила в записке, что госпожа кушала вместе с целительницами в больнице. Ночь и следующий день вновь повторились, внося в душу мужчины панику и тревогу: он всю ночь ловил и гасил кошмары Тары и лишь под утро забывался коротким сном. Она, пользуясь моментом, исчезала из постели, из комнаты, из дома. Пропадала из поля его зрения, стараясь уйти как можно дальше —
Вечер был тихим и теплым, обещая ласковую спокойную ночь. Небо уже окрашивалось нежными цветами заката, ночные птицы приняли эстафету от дневных собратьев, когда подковы Смерча высекли несколько искр из брусчатки у красного дома для больных. Лорд закрепил повод на специальной перекладине и посмотрел на стену: на фоне вечернего неба фигура женщины выглядела особенно хрупкой.
— Опять она там, — вздохнул Эмер, поднимаясь по лестнице. Это место хранило в себе много воспоминаний: ночь, которую Тара провела в объятиях Дракона, их разговор и спор, вызванные защитным амулетом. Шаг за шагом он приближался к любимой женщине, не зная, что ждет его в этот вечер. Взглядом Лорд отослал Ливию, молча сидящую на последней ступеньке, выдохнул и сделал шаг.
— О чем ты думаешь?
— Смотрю на Карфакс и на мир вокруг, — Тара улыбнулась, глядя на мужа. — Это поместье напоминает мне…
— О чуме?
— О тебе… — тонкие пальцы оказались на его щеке, коснулись темных волос. — Стены Карфакса надежные и крепкие, за ними мне уютно и спокойно, как и в твоих объятиях.
Не веря собственным ушам, замирая от прикосновений, Эмер стоял с закрытыми глазами, словно боялся проснуться. Когда руки женщины сомкнулись у него за спиной, а она крепко прижалась к его груди, он наконец — то смог выдохнуть: — Моя Тара…
— Прости, любимый. Мне надо было побыть одной, чтобы принять новый мир, в котором не было подруги, — женщина развернулась в его объятиях, сложив руки мужчины на своем животе. Чувствуя, как напряжение начинает отпускать его душу и покидает тело, Дракон жадно впитывал каждое слово. — Я не знала своей матери, а отца увидела лишь недавно, и еще появился брат. Сиа очень много лет была центром моего мира, советчицей, частью души. От нее у меня никогда не было тайн. Думала, что так будет всегда, — тихий голос дрогнул, но Тара справилась с эмоциями, — но этот мир устроен иначе, а я оказалась к этому не готова. Тогда стало очень больно и страшно. В твоих объятиях я чувствовала себя маленькой и слабой. Хотелось плакать и жаловаться, а слезы текли бесконечно, но так нельзя… Чтобы жить дальше, надо было оставаться взрослой, оплакать потерю и отпустить ситуацию…
Целительница вновь развернулась в руках мужа и пристально посмотрела ему в лицо: темные глаза блестели от избытка чувств, а горячие руки сжимали ее все сильнее. Сегодня она решила завершить тяжелую тему, поэтому продолжила разговор, хотя больше всего женщине хотелось покрыть поцелуями любимое лицо и извиниться за причиненную боль. Все это она скажет еще раз. Позже…
— Я многим обязана дриаде. Если бы не она, то мы с тобой, наверное, и не встретились бы. Именно от Сиа я узнала, что в черной пещере в один из дней произойдет рождение Совершенного Создания, — Тара потерлась лбом о грудь мужчины и улыбнулась. — Она рассказала мне про тебя, про маму и кольцо. То самое
Прямо под ее ухом громко билось сердце Дракона, то бешено разгоняясь, то замирая: Тара вернулась, их семья и любовь вне опасности, он снова может дышать. Словно решив добить любимого новой порцией счастья, женщина хитро посмотрела на Эмера: — А ты имя уже выбрал?
— Какое имя? — растерялся Лорд, теряя нить повествования.
— Имя нашему сыну… — прошептала рыжая, привстав на носочки. — Сиа однажды сказала, что первым у нас будет мальчик.
С тихим стоном Дракон прижал к себе женщину, без которой уже давно не видел смысла жизни.
— Первый… мальчик…
Сейчас никто не узнал бы в этом взволнованном мужчине, переполненном любовью и нежностью, сурового и неприступного Лорда Карфакса, самого завидного жениха Наби, огромного фиолетового Дракона. Он молча гладил длинные рыжие волосы Тары, стараясь успокоиться и взять себя в руки: это место на городской стене и правда стало для него необычным, особенным, приносящим важные перемены и хорошие новости. Решив помочь мужу, чувствуя его волнение, женщина сменила тему разговора, одновременно увлекая спутника вниз по лестнице: — Ты не видел Этьена? Что с ним?
— Не видел, но узнавал. Он покинул службу и поселился в домике на окраине леса, который построил своими руками.
— Понятно. Надо подумать, как и чем можно ему помочь.
— Да, ты абсолютно права. Люди говорили, что он сам не свой, почерневший от горя ходит. Этьена видели блуждающим по лесу. В городе он совсем не показывается. Я найду его и поговорю, но немного позже. Ему нужно время…
Ливия ожидала у начала лестницы. Услышав голоса, направилась к больнице. На ее лице сияла улыбка: — Все хорошо, беда миновала. Лорд и госпожа снова вместе.
Они возвращались домой пешком. Эмер вел Смерча в поводу, Тара опиралась на свободную руку мужа.
— У меня есть просьба.
— Да, конечно. Что надо сделать?
Целительница замялась, подбирая слова. Чуткое ухо Дракона слышало, как ее ровное дыхание дало сбой.
— Я обещала брату приехать в Парстен, но сейчас не смогу это сделать…
— Ты плохо себя чувствуешь?
— Со здоровьем все в порядке, — Тара закрыла глаза, собираясь с силами и выпалила. — Чтобы добраться в столицу, нужно проехать через лес. Я пока не могу… не готова, — она подняла голову, будто разглядывала небо, на самом деле старалась скрыть слезы. — И я не могу общаться с Райаном по безмолвной речи… Похоже, об этом на какое — то время придется забыть.
Эмер на миг прижал жену к себе, снимая пальцами влажные дорожки со щек: — Я все расскажу твоему брату, не переживай. Можно пригласить в гости всю семью. Дом большой, места хватит всем. Что скажешь?
— Я согласна! Поговори с ним. До дня передачи власти еще есть время.
Споткнувшись пару раз на ровном месте, Тара остановилась: последние дни дались очень тяжело. Сон не приносил облегчения, а работа в больнице — забвения. Сейчас она мечтала лишь об одном — оказаться в их доме, рядом с мужем. Наедине с ним.