Золушка из Преображенки
Шрифт:
Надя, завидев на площади обелиск знаменитому поэту, очнулась. Заторопилась к выходу. Не хватало еще свою остановку пропустить.
Легкий морозец обдал обветренные щеки, и Надя припустила вдоль улицы, внимательно просматривая номера домов, боясь пропустить нужный.
Искомый тридцать восьмой был выстроен буквой г, и как раз на углу красовалась табличка "38/2". Вот и крыльцо, и стеклянная дверь, и вывеска "Салон красоты" Мадлен".
Господи, она что теперь в салоне работает? Маринка? Да у нее же руки только под грубую работу заточены, она
Навоз из сарая вычистить, или сено на стог закидать, ну или столб поддержать, пока кто-то забор правит, – это она запросто. Она оттого с легкостью и рванула в город, потому что сельхозкооператив в их деревне стал угасать, а будучи лет уж пятнадцать в разводе, ничего кроме тяжелой работы Маринка не знала. Бабой она была огромной, широкоплечей, с зычным голосом и заразительным смехом. Но, впрочем, дети и внуки ее очень любили, поэтому сноха с радостью доверила воспитание своих пострелят бабушке.
Надя потянула на себя прохладную пластиковую ручку, салон дохнул на нее смесью химических запахов, приглушенной музыки и знакомого до мурашек и теплой улыбки Маринкиного хохота.
– Голубчик, вы только посмотрите, как вам идет, – крутила она, одетая в черную униформу, лысеющего дедулю на кресле перед зеркалом, дополнительно подстриженного под единичку. – Была бы не замужем, за вас бы пошла, милый мой.
Дед щерился от удовольствия, приглаживал свою новую прическу и косился на колыхающуюся, огромную, обтянутую фартуком грудь Маринки.
Та, заметив лукавый огонек в глазах дедули, пригрозила довольному клиенту пальчиком, сняла с него накидку, слегка обмахнула салфеткой и отправила на кассу.
Надя, за несколько секунд заразившись бесшабашной энергетикой своей приятельницы, сразу расслабилась и успокоилась.
– Вы к кому? – отвлекла Надежду подошедшая молоденькая девушка с блокнотом в руках.
Не успела Надя ответить, как снова раздался голос Маринки:
– А это ко мне, Оль! Веди ее сюда.
Надя сняла пальто и повесила на плечики, повернулась и тут же оказалась в объятьях подруги. Расцелованная и залюбленная.
– Надька, какая ты дохлая стала! Не заболела ли? Как добралась? Чаю будешь? Идем, попьем, у меня клиент только через полчаса! Оль, скажи Зинаиде Петровне, пусть тут у меня из-под кресла волосню смахнет! Ну что, Надь! Что ты молчишь, замерзла, что ль? А Колька где? Макарыч мне привет передавал?
Разомлевшая от тепла Надя, усевшись в закутке за крохотный столик, счастливо улыбнулась:
– А ты все такая же, Марин! Ничуть не изменилась!
– Хо, что ж мне сделатца-то? Зеленый, как всегда?
Надя кивнула. И, минуя все расшаркивания, выдала:
– Марин, беда у меня. Егоров помер, но кредит умудрился взять. И теперь я могу без штанов и без дома остаться. Работу я приехала искать. Сегодня вот ничего не вышло, хочу у тебя переночевать, да завтра еще поездить по городу, может что подвернется.
– Вот Егоров, а! Каков подлец! – хлопнула от досады себя по широченному бедру Маринка. – Все-таки
–Я думала, по объявлениям обзвоню, на собеседование схожу… – расстроенно вздохнула Надя, вспоминая свои приключения и понимая, что в выходные действительно искать работу бессмысленно.
– На собеседование… – махнула рукой Маринка. – Сейчас перед Новым годом везде сокращают, в хорошую организацию так просто не попадешь. Ты ешь, ешь, халва свежая! Да и в не очень хорошую, если честно, тоже, – и, прихлебнув чай, уже шепотом продолжила: – Я вон, видишь, устроилась на социальное место за копейки, чтоб от внуков отдыхать. А так бы дедов этих беззубых брить за такую зарплату не пошла бы сроду. Но сноха принаглела совсем, я с ними, с внучатами, и все больничные, и в выходные. И в отпуск мои приспособились без спиногрызов ездить! Решила, что надо воспитание большеньких в руки брать, пока они совсем на меня детей своих не повесили.
– Может, тогда и смысла нет оставаться? Поеду я на вечернем?
– Как же с тобой быть? Так, на тебе ключи от квартиры, адрес сейчас эсэмэской пришлю, чтоб не забыла. Доедешь на пятерке от площади, сама дома поешь, там борщ в холодильнике, а вечером за рюмочкой поболтаем, подумаем над горем твоим. Уж кое-какие знакомства в городе имеются. Не переживай, Надька! Прорвемся! Оля, клиента запускай, пусть готовится!
9
«Бзинь-бзинь» настойчиво звенело в голове, но просыпаться не хотелось. Кажется, только отогрелась и уснула. Ой, это же в дверь звонят! Маринка пришла, а у нее ключей нет!
Надя вырвалась из цепкого сна, впопыхах протерла глаза, поправила сбившуюся набок кофточку и побежала открывать входную дверь.
– Уснула, что ли? – с порога хохотнула Маринка, похлопывая гостью по плечу. – Ну прости, дорогая, домой хотелось очень.
– Ага, пригрелась и задремала. Даже не сразу поняла, что это за звон такой. Извини, что сразу не открыла.
– Да ладно тебе, я ж понимаю.
Марина легко скинула с себя перекрашенную в болотный цвет дубленку, поставила сапоги на полочку, окинула цепким взглядом подругу.
– Борщ ела?
– Нет, без тебя не стала.
– Я так и думала. Пойдем, худорба, откармливать тебя буду. Совсем тяжко, да, Надь? Небось теперь на продукты едва хватает?
– Чтобы не наросли проценты и штрафы, приходится уже оплачивать кредит. Я уж, конечно, к такому была не готова. Думала, может продам что, да только что продавать-то? Все и так старое, да мы с Колькой и так не особо шиковали.
– Да понятное дело. В город вам надо. Здесь хоть зарплаты побольше.
– Вот потому и приехала.