Золушка по принцу не страдает

Фрес Константин

— Так ты вернешь мне штаны?! — вспылила Изабелла, топнув ногой.

— У меня, — с загадочным видом волшебника ответил Люк, — для тебя есть кое-что получше! Я нашел тут, среди постельного белья и прочих тряпок.

И он с видом фокусника продемонстрировал девушке старое-старое, линялое-прелинялое платье, бывшее когда-то, наверное, алым, но от времени и стирок поблекшее до неуверенного розового цвета.

Изабелла тотчас его узнала.

В нем она ходила к пруду, носила воду, чтоб полить подрастающие дубки.

И

в нем же ползала на коленях по могиле, вырывая выросшие некстати колючие сорняки.

— Ваш наряд, принцесса! — загадочно играя бровями, произнес он, потрясая этой жуткой тряпкой у нее перед носом. — Тебе будет очень, очень к лицу! Смотри, какие веселые бантики на рукавах! Ну, надевай скорее, не терпится на тебя полюбоваться!

— Не называй меня принцессой, подлец! — зарычала от ярости Изабелла, вырвав у него из рук платье. — О-о-о, ненавижу все эти оборки, рюшечки! А мне в этом придется показаться людям на глаза! Отличное продолжение праздника!..

— Но тебе так идет! — притворно вздохнул Люк. Искры смеха сделали его глаза похожими на переливающиеся топазы. — А вот туфельки. Смотри, какие изящные, — и он протянул ей растоптанные, рассохшиеся калоши.

— Прекрати издеваться надо мной!

— Издеваться? Чего ты ругаешься, ты благодарить меня должна. Одежда еще не высохла, сапоги так точно мокрехоньки. Я с утра позаботился о тебе, отыскал одежду. Конечно, не писк моды, но что есть… А ты и слова ласкового мне в благодарность не скажешь?

— Спасибо! — ядовито бросила Изабелла, выхватив у него из рук и обувь.

— Так-то лучше. Белку свою заберешь или мне оставишь?

— Какую белку? — удивилась Изабелла. — Не было у меня никакой белки.

— Странно. Ты велела мне ее держать крепче и не потерять, — Люк почесал лохматую макушку. — Вон же она.

И он указал на стол, на котором были остатки вчерашнего пиршества.

— Что? — удивленно пожал он плечами. — Собрал в корзинку то, что удалось отнять у гномов. Вот именинный пирог, вот отличный салат, а это, кажется, пунш…

Посередине этого великолепия и лежала белка, неподвижно, словно мертвая.

— Это, должно быть, чучело, — произнесла Изабелла, критически оглядывая грызуна. — Откуда оно у меня?

— Гномы могли подарить, — ответил Люк. — Ко дню рождения. Они, знаешь, прижимисты. Всемером скинулись и раздобыли… это. Но все же традиции чтут. Без подарка на праздник как-то неприлично…

Белка лежала мордой в салате и вид имела непрезентабельный. Ее словно побила моль, а ее сверху полили чем-то сладким и липким.

Глава 1. 3

— Да уж, — мрачно сказала Изабелла. — Гномы могли бы и нож хороший подарить. А это… Подарок блеск! Всю жизнь о таком мечтала!

— Вчера он тебе нравился, — поддразнил Люк. — Ты обнимала эту белку как родную. Может, на полку дома поставишь?

— Вчера был другой день! —

ответила девушка сердито. — Ну, ты выколупаешь этого зверя из моего куска пирога? Хотелось бы позавтракать, а беличий хвост — слишком экзотичное украшение.

— Слишком много приказов от не-принцессы, — с веселым смешком ответил Люк. — Ты ведешь себя, как избалованная графинька. Не знал, что в этом лесу такие капризные разбойницы.

Изабелла снова прикусила язык.

«Ох, что-то я действительно раскомандовалась, — подумала она. — А садовник-то не дурак! Как бы не вычислил меня и не наябедничал отцу!»

— Гномы, — веско ответила девушка, — вчера были воспитаны, учтивы и исполняли все мои приказы и пожелания. Я и подумала, что хоть ты и садовник, но ни в чем им не уступишь, поэтому…

— Ладно, ладно, — покладисто согласился Люк. — Так что я должен сделать с твоим подарком? Похоронить под самым роскошным кустом?

— Да, и поскорее, пожалуйста, — передернула плечами Изабелла. — Эта белка настрадалась достаточно. Смотри, ей кто-то загривок вареньем намазал. И между глаз и ушей масло сливочное втер. Наверняка ложкой.

— Прощальную эпитафию?

— Пожалуй, — сухо ответила Изабелла.

— Что ж, славный грызун, — произнес молодой человек печально. — Ты был весел и красив, скакал по дубам этого леса, пока гномьи волосатые пальцы не свернули твою шейку и не надругались над твоим бездыханным телом, замочив его в вине. Теперь все позади, покойся же с миром, милый зверь. Мы никому не расскажем о твоем нелепом конце.

И Люк двумя пальцами потянул белку за растрепанный хвост, желая снять ее с продуктов. Но она внезапно шевельнулась, не открывая глаз, вцепилась обеими передними лапами в тарелку с подвядшим салатом и завопила энергичным хамоватым голосом:

— Э, э, э! А ну, р-р-руки убрал, на место положь!.. П-ложь, кому говорю! А то укушу! У меня в кармане блохи, они чуму разносят!

От неожиданности Люк отшвырнул белку обратно, в листья салата, и нервно вытер руку о свой фартук. Изабелла оглушительно взвизгнула, отпрыгнув от стола, на котором ворочалась восставшее чучело белки.

Меж тем грызун, с трудом продрав опухшие глаз, сладко причмокивая спросонья и почесывая задней лапой подмышку, уселся на окорока и завил хвост кокетливым колечком.

— Возмутительно, — сказал нахальный зверь хриплым с похмелья голосом, переводя взгляд мутных глаз с Люка на Изабеллу. — Молодежь! О, времена, о нравы! Я приличная дама. А вы оба не одеты. Как не стыдно!

Белка презрительно задрала рыльце вверх, фыркнула, сдувая с усов увядший укроп, и закатила глаза.

В памяти Изабеллы тотчас возник призрак вчерашнего вечера, гномы, в семь луженых глоток вопящие «пей, пей, пей!», и еще один, восьмой, тонкий и нахальный голос заводилы и провокатора, подвывающий им «давай, наливай!».