Золушка
Шрифт:
— Наконец-то оценила, — констатировала фея. — Но всё это не только моя заслуга. Надо признать, что сама девушка не менее очаровательна, чем то, что на ней надето. Я всего лишь позаботилась о соблюдении гармонии. Вот о чём ещё я должна тебя предупредить, — продолжила она, не позволяя мне ни возразить, ни поблагодарить, ни определиться, что из этого следует сделать в первую очередь. — Весь твой наряд, за исключением этих туфель, ровно в полночь исчезнет.
— То есть как — совсем исчезнет?!
— Да, и вместо него на тебе снова окажется твоё старое платье.
— Ах, ну хотя бы старое
Мне было жаль расставаться с этим необыкновенным платьем так скоро.
— Видишь ли, — фея опустила глаза, — я всё-таки ещё не очень опытная, у меня пока не получается что-то более постоянное. Вот только с туфлями удалось. — Она развела руками, как бы извиняясь.
— Ну что ты, это всё равно прекрасно, — заверила я. — До двенадцати, так до двенадцати. Наверное, это даже слишком долго. Я всё же немного боюсь…
— Чего же?
— А вдруг меня всё-таки узнают? Придворные навряд ли, а если кто-нибудь из лакеев?
План феи был, бесспорно, соблазнителен, а, единожды увидев себя в этом сказочном платье, я едва ли была бы готова отступить, и тем не менее меня не переставали терзать сомнения. Это была бесспорная авантюра, а я никогда не любила авантюр.
— Я понимаю, что с этим макияжем и новой причёской узнать меня нелегко, но всё же…
— Тут дело вовсе не в причёске и не в макияже. Лакеи смотрят на господ совершенно иными глазами, чем на слуг. Поэтому они никогда не признают в светской даме кухарку, и наоборот. Но это не так уж важно. Если ты волнуешься, достаточно будет ещё одного мелкого штриха.
Она в третий раз подняла волшебную палочку. У меня лишь слегка потемнело в глазах на долю секунды, а затем я обнаружила белую полупрозрачную вуаль, прикрывающую верхнюю половину моего лица. Как следует поглядевшись в зеркало, я поняла, что уж теперь меня точно никто не узнает, разве что заподозрит что-то заранее.
— А теперь иди, — сказала фея. — У тебя остаётся не так уж много времени.
— Целых два часа, — возразила я.
— Ну, целых два часа это было или всего два часа, ты расскажешь мне завтра, — ухмыльнулась она. — А сейчас не забудь: ты должна войти в зал через парадный вход, как гостья.
Я кивнула, начиная чувствовать лёгкую нервную дрожь.
Покинув лабиринт узких коридоров через одну из более удалённых дверей, я оказалась в совсем другом коридоре, широком и светлом. Ноги тонули в шерсти мягкого красного ковра, словно в густой весенней траве; платье тихонько шуршало; длинные серьги из какого-то непонятного материала, напоминавшего горный хрусталь, но ещё более лёгкого, издавали слабый таинственный звон всякий раз, когда я поворачивала голову. На входе в зал мне почтительно поклонился церемониймейстер. Распрямившись, он некоторое время стоял с вопросом в глазах, но я по глупости не догадалась, чего от меня ждут, и в конечном счёте он вынужден был спросить вслух:
— Простите миледи, ваше имя…?
Этот вопрос застал меня врасплох, но в голову почти сразу же пришла очередная глупая идея.
— Синдерелла, — церемонно ответила я.
Он выглядел ещё более нерешительно.
— А… титул?
Вот
— Просто леди Синдерелла, — отрезала я, очаровательно улыбнувшись.
Он вежливо склонил голову и, не став долее меня задерживать, громко объявил:
— Леди Синдерелла!
Он отступил в сторону, в соответствии с идеально отработанными правилами этикета, и я вошла в зал. Не думаю, чтобы голос церемониймейстера кто-то услышал среди общего шума и веселья. Как и полагалось, я прошествовала через весь зал к возвышавшимся в его противоположном конце тронам. Толстые ковры сменились теперь идеально гладким паркетом, значительно более подходящим для танцев. Выразив своё почтение глубоким реверансом (очень надеюсь, что он мне удался), я со вздохом облегчения зашагала в обратном направлении.
Как это ни странно, волнение практически сразу сошло на нет, стоило мне оказаться в зале. Увидев принца, по-прежнему окружённого толпой дам, я, помня данное фее обещание, незаметно приблизилась к ним и постепенно смешалась с девицами на выданье.
— Ну, разве может настоящий мужчина так поступить в подобной ситуации? — возмущённо щебетала незнакомая мне девушка в ярко-розовом платье.
— Настоящий мужчина никогда не позволит себе даже оказаться в подобной ситуации, — наставительно заметила более взрослая дама, обмахиваясь огромным чёрно-красным веером.
Оказавшись почти в самом центре толпы, я набрала побольше воздуху в грудь и громко завопила:
— Мамочка-а-а! Таракан!
От последовавших за моим воплем визга и криков захотелось немедленно зажать уши. Дамы бросились врассыпную, брезгливо вглядываясь в пол и в ужасе осматривая собственные юбки.
— Ой! Вот он! — Я вытянула руку, указывая на платье одной из них. — А вот ещё один! — Я повернулась прямо в противоположную сторону.
Леди разбежались по залу в разные стороны, визжа, разглядывая себя и друг другу и хватая за руки мамок и нянек. Про принца все мгновенно забыли. Моё дело было сделано — жалко, что не поспорила с феей на что-нибудь стоящее, например, на волшебную палочку… а впрочем, оно мне надо? Теперь я с чувством выполненного долга позволила себе расслабиться и принялась с интересом оглядываться по сторонам. Разумеется, мне неоднократно приходилось бывать в этом зале, но никогда не в качестве гостьи. Отсюда всё выглядело совсем по-другому. Я стояла, задрав голову, с почти детским восторгом разглядывая огромную шикарную люстру, в обрамлении которой сейчас горела добрая сотня свечей, когда неожиданно услышала совсем рядом с собой голос принца:
— Так где же этот таракан?
Я резко опустила голову, отчаянно борясь с желанием поскорее смыться.
— Какой таракан, Ваше Высочество? — спросила я с самым невинным видом.
— Ну, как же, тот, которого все так испугались. — Он говорил с такой нежностью, словно собирался погладить этого таракана по спинке или почесать за ухом. (Кстати интересно, есть ли у тараканов уши?) А может быть, он хотел посадить это благородное животное в коробок, чтобы и в будущем решать с его помощью любые дипломатические трудности.