Золушка
Шрифт:
Дождь налетел с моря, принесенный длинной темно-серой тучей.
— Я вся промокла, — сказала Сьюзен.
Она выглядела восхитительно. Желтое летнее платье с низким вырезом плотно обтягивало талию и бедра. Промокла она не слишком, но лицо и волосы были влажными от дождя, а губы улыбались.
Официанты суетились, рассаживая посетителей за столиками в зале, который гудел от оживленных разговоров, — каждый спешил удивиться тому, как быстро и неожиданно разразился дождь.
— Мне это что-то напоминает, — сказал Мэтью.
— Да,
— Но не могу понять, что именно.
— Мистер Хоуп? — К ним подошел метрдотель. — Прошу вас вот сюда.
Он подвел их к столику у раздвижных стеклянных дверей. Снаружи помощники официантов поспешно убирали посуду и серебряные приборы. Ветер налетал сильными порывами, и скатерти продолжали трепыхаться, словно жаждали улететь.
— Что-то в Чикаго? — подсказала Сьюзен.
— Да.
— Из-за чего мы смеялись?
— Да.
— Но что?
— Не могу сообразить. Как твой стакан, в порядке?
— Я пролила половину.
Мэтью помахал официанту. В зале уже все успокоилось. Мэтью продолжал припоминать, что же было в Чикаго. Или бывало столь часто, что потеряло свой особенный, отдельный смысл.
Официант принял у них новый заказ.
Сьюзен примолкла, потом вдруг сказала:
— Нам следует прекратить такие встречи.
Оба рассмеялись.
— Правда, Мэтью, ведь это абсурд.
— Ты права.
— Я чувствую себя так, словно мы обманываем твою жену! Тебе не кажется, что все это заводит Электру слишком далеко? Послушал бы ты, какие вопросы она задавала мне, пока я собиралась. Чего это я вырядилась и тому подобное.
— Ты выглядишь прекрасно, — сказал он.
— Спасибо… И куда это я намыливаюсь, и с кем, и так далее. Знаешь их жаргон?
— Что же ты ей ответила?
— Ответила, что это не ее дело.
— Ответ не слишком удачный.
— Еще бы! Она рассвирепела. Как ты догадался?
— Я ей сказал примерно то же самое, и реакция была такая же.
— Ну хорошо, а что, по-твоему, я должна была ей сказать? Думаю, мы с тобой приняли правильное решение держать это пока что в секрете от нее.
— Да.
— В то же время мне не хочется ей лгать.
— Понимаю.
— Я чуть было не сказала ей, что собираюсь встретиться с Питером в даунтауне.
— Но ведь обычно он заезжает за тобой? Или как?
— Заезжает.
— И потом, ведь он может позвонить в твое отсутствие.
— Прислушайтесь к мнению эксперта, — съязвила Сьюзен.
— Извини, — сказал Мэтью, и за столом воцарилось молчание.
Сьюзен, опустив глаза, смотрела в свой бокал.
— Ты причинил мне очень сильную боль, — сказала она наконец.
Впервые она заговорила об этом. После той ночи, когда все открылось, разговоры на эту тему велись только через юристов. И после развода обсуждали в основном соглашение о Джоанне. Но сегодня, встретившись друг с другом втайне от Джоанны, они, кажется, оба готовы были нарушить неписаный запрет
— Потому что я очень тебя любила, — добавила Сьюзен.
Любила. Прошедшее время.
— Я тоже любил тебя.
— Но не слишком, правда? — В улыбке Сьюзен была боль. — В противном случае не появилась бы другая женщина.
— Я сам не знаю, как это случилось, — совершенно искренне сказал Мэтью.
— И она была первая?
Глаза по-прежнему опущены. Рука медленно-медленно размешивает соломинкой коктейль.
— Да.
Мэтью очень внимательно смотрел в лицо Сьюзен.
— Я ведь знала, что наш брак в опасности, — сказала она. — Из него ушло веселье. Нам было так весело вдвоем, Мэтью, и вдруг…
Сьюзен внезапно подняла на него глаза.
— Что было первым, Мэтью? Веселье покинуло нас перед тем, как ты ее встретил? Или оно исчезло потому, что ты встретил ее?
— Я помню только боль, — ответил он.
Сьюзен удивленно приподняла брови.
Он не знал, чем объяснить полное отсутствие радостных воспоминаний. Лишь нерассуждающее влечение и бессмысленное страдание, ведущее к новому приступу страсти и к новой боли.
— Я был глуп, — уныло произнес он.
Сьюзен смотрела на него. Ни кивком, ни выражением лица она не показала, как относится к его признанию, к этому публичному покаянию в переполненном зале ресторана, где слегка пахло намокшей одеждой и дождь хлестал в окна, а на веранде скатерти на столах намокли и сделались серыми. Время оправдания не наступило. Она просто смотрела на него.
— Что же нам делать теперь? — спросил он.
— Посмотрим, — ответила Сьюзен.
Эрнесто и Доминго тоже рассчитывали посмотреть — в ином смысле слова.
Они полагали, что в этом городишке не так уж много молодых девушек — голос по телефону был явно молодой, — которые обладают четырьмя килограммами кокаина. Поистине примечательным совпадением оказалось бы, что такая девушка здесь не одна. В этом-то царстве Мики Мауса? Бросьте!
Вся беда заключалась в том, что она не желала с ними встречаться до момента купли-продажи.
Как им узнать до субботы, когда они должны явиться перед ней уже с деньгами, та ли это девица, которую Амарос собирался подвесить к потолку за одно место?
Возникала куча проблем.
Первая: предположим, что это все-таки не та девушка, которую они ищут.
Они согласились выплатить ей по шестьдесят пять тысяч за каждый из четырех пакетов кокаина, а в целом выходило двести шестьдесят тысяч долларов. Не слишком блестящая сделка. Ни в какое сравнение не идет с той, которую они заключали с Джимми Ноги и Чарли Набсом, им они платят только по шестьдесят и покупают по этой цене десять пакетов. Получается в итоге шестьсот тысяч долларов, но не забудьте — за десять килограммов. В то время как они почти половину этой суммы должны будут отдать всего за четыре пакета, если девушка окажется не той, кого они ищут.