Зомби
Шрифт:
— Мертвецы? — резко чирикнул он, после того как я объяснил ему суть дела. Его тонкие бескровные губы разъехались в стороны. Это, по всей видимости, была улыбка. — Неужели живым настолько нечем себя занять, что их интересуют мертвые?
— Это для телевизионной программы о фольклоре, святой отец. — Я постарался взять соответствующий тон.
— Фольклор, говоришь? — Отец Ниссан хихикнул. — Теперь мертвых свели к фольклору.
Он умолк и молчал так долго, что я подумал, что одряхлевший от старости
— Я мог бы рассказать тебе много историй о мертвецах. Они такие же реальные, как живые. Да вот хотя бы ферма, тут неподалеку. В этих краях есть такой обычай, когда вечером выплескиваешь воду, а тут ты найдешь много домов, где воду до сих пор берут из колодца, так вот, тот, кто выплескивает воду, должен крикнуть: "Tog ort as uisce!" Это значит: "Убирайся прочь от воды!"
Я знал, что это деревенское выражение лучше перевести на английский как "Берегись воды".
— А почему следует это говорить, отец?
— Потому что существует поверье, что вода, попадая на труп, обжигает его, ибо вода — это символ чистоты и непорочности. Слушай же, однажды вечером женщина с фермы неподалеку отсюда выплеснула кувшин воды и забыла прокричать предостережение. Тотчас же она услышала пронзительный крик раненого живого существа. В темноте она никого не увидела. Около полуночи дверь открылась, и в дом вошел черный ягненок, спина у него была ошпарена. Он лег возле очага и жалобно стонал. Ягненок умер до того, как фермер и его жена смогли придумать, как им поступить.
На следующее утро фермер его похоронил. В ту же ночь, ближе к полуночи, дверь снова открылась — и появился ягненок. Спина его была ошпарена так же, как и накануне. Он лег на пол и умер. Фермер опять его похоронил. Когда это случилось в третий раз, фермер послал за мной. Я тогда был еще молодым священником, но сразу понял, что происходит, и с помощью ритуала изгнания нечистой силы успокоил душу умершего. Больше черный ягненок не появлялся.
Я наспех конспектировал услышанное, для этого мне пришлось пристроить блокнот на столике у очага.
— Просто великолепно, святой отец. Из этого получится чудесная история. Первоклассная.
Отец Дохени поморщился:
— То, о чем мы говорим, — не игрушки. Мертвые обладают силой в той же мере, что и живые. Мой вам совет, молодой человек, — не стоит их дразнить.
Я милостиво улыбнулся:
— Не беспокойтесь, святой отец. Я не собираюсь их дразнить. Я просто хочу собрать материал для программы…
Отец Дохени скривился, как от боли, но я не обратил на это внимания и продолжал болтать:
— А в Ирландии есть что-нибудь вроде зомби?
Святой отец фыркнул, и я вдруг вспомнил старушку в букинистической лавке и то, что она мне говорила.
— Ты имеешь в виду трупы, которых оживили с помощью
— Да. Существуют ли в Ирландии какие-нибудь легенды о мертвецах, которые могут ходить? Я имею в виду тех, кого вы зовете марб бхео.
Мне показалось, что бесцветные глаза священника смотрят прямо сквозь меня.
— Конечно, мертвые ходят. Мир мертвых отделяет от мира живых очень тонкая завеса. В надлежащее время под должным воздействием мертвые способны проникнуть в наш мир с той же легкостью, с какой мы можем попасть в их мир.
Я не сдержался и ухмыльнулся:
— Это не очень-то соответствует официальной позиции католической церкви.
Святой отец недовольно поджал тонкие губы:
— О таких вещах люди знали задолго до христианства. Не следует относиться к этому легкомысленно.
Отец Ниссан Дохени был просто находкой. Я царапал авторучкой по листкам в блокноте так быстро, как только мог, и представлял целую серию программ, в которой старый священник делится со зрителями своими жуткими историями.
— Продолжайте, святой отец, — настаивал я, — Насколько легко проникнуть за этот ваш занавес и попасть в мир мертвых?
— Достаточно легко, сын мой. Когда я был молодым священником, возле Кахербарнага жила одна женщина. Как-то раз она возвращалась домой и остановилась возле маленького ручейка попить воды. Когда она утолила жажду и встала на ноги, то вдруг услышала тихую музыку. Несколько человек спускались по тропинке и пели странную умиротворяющую песню. Женщина растерялась, ей стало не по себе. А потом она поняла, что рядом с ней стоит высокий молодой человек и наблюдает за ней. У него было холодное бледное лицо и большие пустые глаза.
Она спросила его, кто он такой. Молодой человек не ответил, но сказал, что ей грозит большая опасность и, если она не пойдет с ним, с ней приключится несчастье. Женщина побежала за молодым человеком, а люди, которые спускались по тропинке, кричали ей вслед: "Вернись!" От страха у нее как будто выросли крылья, и она все бежала и бежала с тем молодым человеком, пока они не оказались на опушке леса. Молодой человек остановился и сказал, что теперь им ничего не угрожает. А потом он попросил ее посмотреть на его лицо.
И когда она это сделала, то узнала в нем своего старшего брата, который утонул годом раньше. Он утонул, когда плавал в темных водах Лох-Далу, и его тело так и не нашли. Что ей было делать? Она почувствовала рядом зло и побежала домой, послала за мной и обо всем рассказала. Она дрожала от страха, когда рассказывала мне свою историю. И после этой исповеди она умерла.
— Потрясающая история, — сказал я, с энтузиазмом записывая ее в свой блокнот.
— В этих краях повсюду можно услышать истории о мертвецах, — кивнул старый священник.