Зона мутации

Прялухин Александр

– Все, что захочешь!

– Молодец, мальчик. Знаешь, что это? – показала ему пистолет.

Восли кивнул.

– Ага.

“Продвинутое было гнездо, с огнестрелами знакомы”.

Она отвернулась, отошла от него на несколько шагов. Вынула магазин из пистолета, выщелкала все желтые цилиндрики, последний – из патронника. Проверила, на месте ли старый добрый нож.

Маша вернулась, надрезала веревки, снова отступила.

– Иди ко мне. Покажешь, как им пользоваться, – она держала пистолет за ствол, протягивая его в сторону парнишки.

“Если он готов справиться

с таким сложным механизмом, а главное – не попытается использовать его против меня… Это будет хороший знак. Значит, мозги у них работают так же, или почти так же хорошо, как прежде. И они используют весь свой человеческий опыт”.

Восли вдруг осознал, что уже не прижат к дереву надежно, веревки ослабли. Но что ему веревки, пусть бы они держали его и в тысячу раз сильнее. Ведь позвала Она! Сама! И его захватило странное, незнакомое желание, требующее быть не таким, как сейчас, стать еще сильнее, увидеть то, что не видят обычные глаза, почувствовать доселе незнакомое!

Сдернув надрезанные путы он неожиданно для самого себя опустился на все четыре конечности, взревел, не обращая внимания на то, что ни руки его, ни ноги, уже не были человеческими. Да и лицо было совсем не того двадцатилетнего юноши, на которого смотрела Властительница пару минут назад.

На его бросок Маша среагировать не успела. Он толкнул ее, повалил на снег. Незаряженный пистолет отлетел в сторону. Когда оскаленная морда нелюдя оказалась у самого ее носа, она с отчаянием ударила его несколько раз ножом в шею, но хороший клинок из северных земель не смог пробить шкуру.

Восли вытянул ярко-красный язык, лизнул девушку в щеку.

– Слезь… С меня… – с трудом смогла выдавить Пришедшая.

Мутант рыкнул недовольно, но подчинился. Он по-прежнему стоял на всех четырех, шумно выталкивал из ноздрей струи воздуха.

– Ф-фух! Скотина. Напугал до испачканных трусов.

Она с трудом смогла успокоиться, заставила себя думать рационально, без эмоций.

“Реакции звериные, но эти твари в самом деле подчиняются тому, кого видят при… как это назвать? Рождении? Скорее перерождении. Впрочем, у животных такое было не редкостью, если верить книгам прежних. Зачастую матерью считался человек, который их кормил и воспитывал”.

– Эй! Стань снова человеком. Ты ведь можешь?

Ему не хотелось, хоть он и понимал, что от него требуют. Но главное, не знал – как? Ведь ни разу этого еще не делал.

Маша подползла к нему.

– Успокойся.

Она имела опыт общения с мутантами и догадывалась, что нужно делать. Протянула руку, погладила его по голове.

– Успокойся, – повторила еще раз. – Все хорошо, тебе не нужно быть зверем. Рядом нет никакой опасности.

Облик нелюдя начал разглаживаться, черный цвет кожи посветлел. Вот уже и когти стали короче, и Восли перестал упираться руками в снег. Еще немного и он снова превратился в того молоденького паренька, который недавно плакал от страха. Только теперь в его глазах не было ужаса. Лишь преданность одному человеку и безразличие ко всем остальным.

Маша потрепала его за щеку.

– Я чертов Урфин Джюс.

Глава 15

–

И я тебя не забыл, – он поднял автомат, готовясь нажать на спусковой крючок.

– Кто там? – крикнула ему с лестницы Конопатая. Большелодочник не ответил, но по его искаженному злобой лицу Дашка догадывалась, что там, в коридоре, не тот человек, которого они хотели бы встретить. Да и человек ли?

Девчонка не выдержала, в два прыжка преодолела оставшиеся ступеньки, встала за спиной Крила.

– Ты? – удивилась она.

– Как видишь, дорогая. Скажи своему приятелю – пусть уберет ружьишко-то. Вы же не будете стрелять в того, кто спас ваши драгоценные шкурки?

– Еще как будем, – пообещал Кирюха.

Но Конопатая вытянула руку, заставила его опустить ствол.

– Хочешь сказать, что ты один перестрелял всех этих… – спросила она Говорящего, кивая на тела, лежащие в коридоре. – С трудом верится.

– Я не один, со мной еще два охотника. А кроме того, “этих”, как ты говоришь, оставалось не так уж много, вы покрошили почти всех. Теперь неделю будете выносить тела из своего уютного гнездышка. Если, конечно, не хотите, чтобы они завоняли, – он ухмыльнулся. Отложил автомат, прислонив его к стене, будто уверен был, что нападать на него не собираются.

Но и Дашка его не боялась, просочилась между стеной и нервным Крилом, подошла к человеку в черной накидке так близко, что он мог дотянуться до нее рукой.

– Должен быть кто-то еще, – сказала она. – Предводитель всей своры. Если он жив, появятся новые твари.

Говорящий с удивлением оглянулся на гору трупов.

– Я никого не видел. Только это отребье.

– Значит, ушел.

– Да и черт с ним. Если бы у него были еще зверюшки, он бы их уже науськал. Но никто ведь не нападает, да? “Предводитель” всех растратил. Теперь ему нужны новые, а это, как я понимаю, дело не быстрое.

Конопатая обдумывала его слова, но размышления прервал скрипучий голос, доносящийся из подвального помещения:

– Мы их? Или они нас? Эй!

Говорящий повернулся к Кирюхе. Тот не знал, как ему поступить – смотрел то на подругу, то на лестницу, ведущую вниз. Спуститься к Захару, помочь ему? Но он не хотел оставлять Конопатую наедине с врагом.

– Кто там еще у вас? – спросил Говорящий. – Он один?

– Нет! – поторопился ответить Крил. – Нас тут целое гнездо.

– Ага… – кивнул Говорящий и снова улыбнулся.

В конце концов старик сам поднялся по лестнице, окинул мутным взглядом всю компанию.

– Кажется, мы их. А этот? Хороший или плохой?

Никто бы сейчас не смог ему ответить, даже сам “хороший или плохой”. Для него вообще не существовало таких понятий. Жизнь ставила перед ним задачи и он решал их – сначала выживание, потом лидерство среди равных, выживание всех, кто с ним рядом, объединение других гнезд… Какими средствами? Плохими или хорошими? Ему все равно. И вот он пришел к тому, с чего начинал: Говорящему надо лишь выжить. Для этого другом может стать тот, кто вчера был врагом.