Зона отчуждения
Шрифт:
– Где я?
– В Припяти.
– Где?
– Закрытый город-призрак, пострадавший после Чернобыльской аварии. Не слышала разве?
– Слышала! А что я здесь делаю?
– Как и все! Работаешь, как черный раб. За еду и транквилизаторы. Денег здесь никто не платит. А людей держат как скотину, в закрытых сараях. Раз в день кормят и воды дают, на десять человек – литр. Скотские условия, я тебе скажу. Но есть и хорошая новость. У тебя здесь вакантная должность – моя помощница. Медики здесь в почете. Будешь хорошо работать, дадут отдельный домик.
– А это откуда у тебя?
Марина провела рукой по яркому шраму на лице Кирилла. Он увернулся и не ответил.
– Это они? Скоты эти? – ужаснулась девушка.
Он кивнул и отвел взгляд.
– И давно ты здесь?
– Прилично! Главное, билет в один конец. Обратно никого не возвращают. Только закапывают, когда организм износится.
– И сколько вас здесь?
– Человек сто, обычных людей. И, наверное, около десяти мордоворотов, которые следят за работой. Сама все скоро узнаешь и увидишь. Ты здесь надолго – смирись.
Кирилл помог Марине спуститься с кушетки. Ноги ее не слушались. Марина услышала какой-то звук, словно тиканье огромных часов.
– Что это?
– Часы. Они на стене установлены. Завтрак, обед, ужин – все сейчас. На все пятнадцать минут. Не успеем, значит, не голодные. Пойдем скорее.
Марина, опираясь на Кирилла, вышла из домика. Посреди двора были небольшой дубовый стол и лавочка. Одноразовая посуда. На столе ровно двадцать пакетов с лапшой быстрого приготовления и три небольшие бутылки с водой. Вдалеке еще один стол. Там был ужин для мордоворотов. Пахло мясом и жареной картошкой.
– А это, видишь, элита. Их обслуживает специальный повар. Он скоро приедет из города. Завербовали вроде женщину какую-то.
– В смысле, завербовали?
– В прямом. Ты думаешь, в такие условия кто-то добровольно поедет? Расписали так, что здесь райское место. А на практике? Ужас, бардак и беспредел. В рабстве мы. Далеко от дома. Под охраной. Отсюда не выберешься.
Марина вздрогнула.
– Ты, случайно, не видел здесь девчонку восемнадцати лет Катерину с мамой?
– Пока нет! Но завтра будет новый привоз людей. Они их «мясом» зовут. Возможно, там будут. А кто это? Знакомые твои?
– Соседи! Они тоже вроде в Припять на заработки собирались!
– Ну что я могу сказать! Молись, чтобы не поехали.
– У вас осталось ровно десять минут, и отбой! Кто не успеет – его проблемы. Поторопитесь! – орал мордоворот на крыше здания рядом с часами.
– Пошли скорее. Останемся голодными.
Кирилл, поддерживая Марину, повел ее к столу. Она смотрела на людей и молчала. Кого там только не было. И женщины, и подростки, и старики. Все жадно уплетали сухую вермишель и бережно пили воду.
– Все, отбой! Время вышло! – Мордоворот отнял у старика недоеденную вермишель и выкинул в рядом стоящую мусорку.
Старик поперхнулся и закашлял.
– Бегом в стойло! – орал на них бритоголовый.
Люди спешно засобирались в сарай.
– Тебя
Кирилл закрыл собой женщину, и удар ноги пришелся прямо ему в грудь. Он застонал от боли, но виду не подал.
– Не трогай ее. Она будет жить в моем домике. Вдруг ночью кому-то понадобится медпомощь, а мне нужен ассистент.
Мордоворот молча кивнул и отстал от них.
– Пойдем со мной! – тихо сказал Марине Кирилл.
Та подчинилась. Они быстро направились в комнату к Кириллу. Убогая старая кровать да стол – все богатство. Прямо на полу валялись вещи мужчины. Шкафа не было по определению.
– Удобства на улице. Одна только не ходи. Ночью обычно бритоголовые напиваются, пристанут еще. Если что, меня буди, я провожу.
Он плюхнулся прямо на ворох своей одежды и быстро захрапел. Марина присела на краешек кровати. В комнате чувствовался запах плесени и старости. Пахло от мебели. Она попробовала лечь, но тело болело от побоев. Так и сидела, облокотившись на подлокотник кровати. Проплакала всю ночь.
Арина Александровна вздрогнула, услышав свое имя в коридоре онкологического диспансера, и поморщилась. Медсестра с каменным лицом звала ее к доктору. Женщина медленно встала и проследовала за ней. Ноги были словно ватные. Она совсем недавно стала чувствовать какие-то неприятные изменения в своем организме.
Возраст чуть больше шестидесяти. Из родных только кот. Муж давно умер, детей они так и не нажили. Было страшно умирать, но диагноз подтвердился.
– Неоперабельная опухоль головного мозга. Жить осталось не более года. – Врач смотрел на нее, словно робот со стеклянными глазами.
Арина расплакалась прямо в кабинете. Нет смысла больше сдерживать свои эмоции.
Доктор равнодушно протянул ей упаковку влажных салфеток.
Он это сделал так обыденно, будто сообщил ей, что у нее грипп. Хотя специфика его профессии обязывает быть сдержанным.
Врач смотрел на нее задумчиво, будто что-то перебирал в голове. Кашлянул и деликатно к ней обратился. Она из-за бесконечных всхлипов не сразу поняла, что с ней разговаривают.
– Послушайте! У меня к вам есть предложение.
Арина перестала плакать и уставилась на него во все глаза.
– Мы тут о вас навели кое-какие справки. Знаем, что вы совсем одна. Жить осталось не так долго, поэтому хотим вам предложить новый формат работы. В свою очередь, гарантируем качественный медицинский уход, проживание и достойную зарплату. И если с вами что-то случится, то все расходы по погребению тоже будут на нашей совести.
– Кто это «мы»? – Арина Александровна притихла.
Она не совсем понимала, что имеет в виду ее лечащий врач. Если честно, она не сильно ему доверяла. Был он какой-то странный. Как с другой планеты. Глаза пустые и говорил всегда по-книжному. Фразы слишком правильные, слова подобраны точно. Так нормальные люди не разговаривают. Безэмоциональное существо какое-то.