Зона отчуждения

Серова Марина Сергеевна

– Если я не ошибаюсь, кто-то из ваших дальних родственников в свое время жил в Припяти?

Арина Александровна поморщилась. Эта тема была закрыта в их семье. Столько боли принесла эта трагедия.

– Да, прабабушка по маминой линии – Ксения. Она сильно пострадала. Потеряла мужа и ребенка. Долгое время лечилась. Умирала она тоже с нами. Тяжело и в муках.

У Арины сильно закружилась голова. Она поморщилась и, обхватив голову руками, тихо застонала. Доктор подошел к ней и, налив в стакан воду, протянул таблетки. Она давно эти таблетки принимала, по его рекомендации, между прочим.

Вот только легче совсем не становилось. Только хуже. Но разве ему что-то докажешь. Вот и опять он к ней приставал со своей синей таблеткой.

Она молча выпила ее и прилегла на рядом стоящий диван. Словно провалилась в какую-то темноту. Вспомнилась история, которую миллион раз она слышала от прабабушки. Словно сама побывала в этом страшном месте.

Ее она выучила наизусть.

«С момента страшной аварии на Чернобыльской АЭС прошло три месяца, ровно столько, сколько было ее ребенку. Именно в ту ужасную, роковую ночь у женщины отошли воды. Супруг, как обычно, ушел на ночное дежурство, на четвертый энергоблок электростанции.

Женщина проводила мужа и сразу почувствовала сильную, тянущую боль внизу живота. Ощущение было таким, будто у нее сейчас что-то разорвется внутри. Ксения вскрикнула и присела на диван. Сомнений быть не могло, да и срок был подходящий. Женщина вызвала «Скорую» и благополучно отправилась в медицинскую санчасть города Припять.

Врачи там были квалифицированные, а значит, за жизнь ребенка и молодой мамы не стоило переживать. Наскоро собрав вещи для родильного дома, женщина, проходя мимо окна их с мужем спальни, услышала страшный взрыв, станция осветилась ярким светом.

Из-за сильных схваток Ксения не придала этому особого значения, и, услышав во дворе вой сирены «Скорой помощи», превозмогая сильную боль, начала спускаться по лестнице старенькой пятиэтажки.

Роды были очень тяжелыми, Ксения несколько раз теряла сознание, акушер-гинеколог стоял рядом с ней растерянный и задумчивый. Вихрастые волосы доктора торчали во все стороны, он нервно покусывал нижнюю губу. По его внешнему виду сразу можно было определить, что ее дела совсем плохи.

Ксения чувствовала, как силы покидают ее. Очень хотелось напоследок увидеть сынишку, которого она так сильно ждала и любила. Все девять месяцев они с ним были единым целым, но, видно, одному из них суждено было оставить этот мир, и Ксения очень хотела, чтобы сын остался с отцом. Под глазами синяки, губы потрескались, хотелось пить, она только лежала и хрипела, голоса уже совсем не было. Сорвала, крича от сильной боли.

– Ну, давай, милая, головка показалась, еще чуть-чуть! – командовал ей молодой доктор.

Ксения напрягла все свои силы, последний вздох, и вот он, первый крик ее малыша. Все остальное женщина уже не осознавала. Только запомнила, как санитарка поднесла маленький сморщенный комочек счастья к ее груди, и тут же потеряла сознание.

Через несколько

часов после родов Ксения очнулась от шума. Открыв глаза, женщина увидела, что в палате полно посторонних мужчин, в ее «женской» палате. Возмущаться не было просто сил. Вид у них был весь какой-то изможденный, они громко стонали, кто-то кричал во сне, смотреть на них было страшно. Все окровавленные, какие-то потерянные, будто не живые уже, глаза пустые и больные.

Женщина попыталась сесть, но только вскрикнула от боли. Прибежала все та же санитарка и опять уложила ее в постель.

– Что случилось? – еле слышно спросила Ксения.

– Лежи, милая, не до тебя сейчас, смотри, народу сколько, никто не знает толком, пожар вроде бы на ЧАЭС, четвертый энергоблок горит.

– Что? У меня там муж, мне нужно срочно идти! – Ксении захотелось кричать, но сил на это просто не было.

Испуганная санитарка побежала за успокоительным. Женщина опять провалилась в тяжелый сон.

– Вставай, вставай скорее, пора уходить тебе. – Санитарка тормошила ослабевшую женщину за плечо.

Действие успокоительного еще не закончилось, поэтому Ксения еле открыла глаза.

– Что случилось?

– Идти тебе нужно, эвакуация, там совсем все плохо на ЧАЭС, всех людей уже вывезли, город пустой, пойдем, скорее.

– А муж? – Глаза Ксении наполнились слезами.

– Да их уже всех эвакуировали, в Москве они, давай скорее одевайся, сейчас сынишку принесу твоего.

Ксения попыталась сесть на кровати, но голова сильно закружилась. Она не понимала, что происходит. Кровать стояла рядом с приоткрытым окном, и женщина видела, что творится на улице. Все то же ласковое солнце, так же, как и вчера, пели птицы, шелестела трава, ничего не поменялось. Воздух был свежим и бодрящим. Ксения вздохнула полной грудью. Вот только глаза почему-то резало и кожу на лице стягивало. Женщина и представить себе не могла, как сейчас ей и ее младенцу опасно находиться в этом городе. Дни молодого зеленого города никогда уже не будут прежними. В палату влетела санитарка.

– Оклемалась, девочка? – выдохнула она, всплеснув руками. – Давай-давай, не время разлеживаться! Поднимайся, идти пора.

– А где доктор? – удивилась Ксения, пытаясь стряхнуть с себя полуобморочную одурь. Болело у нее все, что только можно. Соображать толком не получалось.

– Доктора с пострадавшими, – тяжело вздохнула санитарка. – Вывозят всех – раненых, тяжелых. Вповалку грузят. Пойдем, детка.

Ксения с трудом встала. Санитарка подхватила ее малыша и подставила плечо в качестве опоры. Они вышли на улицу. Но машина уже виднелась вдалеке.