Зона Посещения. Испытание силой

Вольнов Сергей

– Ваша партия, маэстро, – невозмутимо произнес Моби.

– Стреляй, жирный, – поддержал его один из гвардейцев.

Рыдающий богач понял, что его не пощадят и другого варианта развития событий не будет. Трясущейся рукой он снова поднес револьвер к виску, но стрелять все равно не решился.

– Жми! – скомандовал третий гвардеец.

Один из его товарищей, стоявший за спиной толстяка, ткнул электрошокером под лопатку нерешительному игроку. От удара слабенького разряда палец на спусковом крючке непроизвольно дернулся… но выстрела снова не раздалось.

–

Третий тур! – провозгласил выродок.

– Что, пухлый кошелек, обделался? – Моби захихикал. – Теперь будешь не просто богатый, ты будешь еще и мертвый. Золото добывать – себе могилу копать.

– Мне нужно что-то принять… вы предлага-али… – жалобно протянул второй игрок.

– Золото добывать себе могилу копать, – как заведенный повторил Моби недоделанную какую-то, полубессмысленную фразу.

– Что пожелаете? – услужливо вопросил ближайший к толстяку гвардеец, тот самый, что бил его током.

– Вы сами знаете, что лучше, – покорно склонил голову на грудь толстяк.

– Это придаст тебе бодрости, – согласился гвардеец, добыл откуда-то из складок своей одежды инъектор и сделал укол в шею своему подопечному.

– Под кайфом подыхать все ж веселее! – воскликнул Моби, подметив, что стимулятор моментально взбодрил его противника. – Но наркота тебя не спасет, она скорей гарантирует, что ты сегодня сдохнешь.

– Заткнис-с-сь, – прошипел толстяк.

– Ты другие слова забыл, придурок? – огрызнулся Моби.

– Еще я знаю слово «ублюдок», – отпарировал оппонент.

– Финальный тур, господа, – снова торжественно оповестил всех третий гвардеец. – Попрошу обратить внимание, в барабане три патрона. Три из шести!

– Ну что, мешок требухи, – сказал Моби толстяку. – Может, первым начнешь?

– Да запросто, – осмелел тот и, схватив в порыве химической смелости револьвер, без задержек даванул на спуск… и вынес себе мозги.

– Я же говорил, – удовлетворенно заключил Моби. – Я, мать вашу, чемпион, а наркота ваша только мозг выносит, и прикола никакого.

– Ты должен тоже сыграть, – вмешался третий гвардеец, – иначе игра будет считаться не оконченной.

– У-у-у, вы явно моей смерти жаждете, детишки, – весело сказал Моби.

– Не обязательно, – ответил гвардеец, – просто ставки уже сделаны.

– Понимаю, игра дело святое, – кивнул Моби и взял в руку револьвер.

Несколько раз он крутанул барабан и в полной тишине – все, кроме него, затаили дыхание, а дохлый оппонент, осевший на кресле с дырой в башке, уже не издавал звуков априори, – поднес ствол к виску, после чего мягко выжал спуск. Щелчок! И Моби действительно вышел из игры победителем.

– Поздравляю! – воскликнул третий гвардеец. – Теперь ты действительно чемпион. Но боюсь, что тебе придется еще не раз это доказывать.

– Вам весело, ур-роды? – прорычал Моби. – Клоунаду устр-роили? Попадетесь мне, я с вами в ту же игру сыграю, только своим ножичком.

– Уймись, – предупредил гвардеец.

Но Лемуана уже понесло, и он, скорчив гримасу ненависти, плюнул в смеющуюся маску. Хотел

плюнуть еще раз, но вдруг голову ему пронзила острая боль, вынудив вскрикнуть и схватиться за виски. Он ощутил, что из правого уха что-то потекло, только это была не кровь… Со следующим пронзительным уколом головной боли нечто склизкое и мягкое покинуло голову пленника через ушную раковину.

– Слизняк не прижился в нем, – констатировал случившееся один из гвардейцев. – Похоже, что в его крови какой-то отторгающий препарат, но мы же все отобрали…

– Вы что, выродки долбаные, – сказал Моби, раздавив слизня подошвой ботинка, – хотели поживиться в моих мозгах и сделать из Анри Лемуана послушную куклу? Вот вам, выкусите, я вас всех поимел!

После чего патрульный Ареала бросился на ближайшего гвардейца, но цепь наручников удержала его, а металлическое кресло затормозило бросок. В ответ на попытку атаковать их стражи павшего Бам-бея нейтрализовали пленного лейтенанта сильным разрядом электрошокера.

Шестой этап

«Для сталкера не основное, кем он является в данный момент; главное, чтобы всегда оставалась возможность все изменить. Но горькая истина в том, что эта возможность лишь существует, а воспользоваться ею не суждено…»

Бам-бейские гвардейцы разместили пленников в одной камере, только проводника намеренно отделив от прочих членов группы. Расчет строился на том, что они начнут болтать, но Бедлам сразу засек, что камера прослушивается.

Поэтому, когда Моби пришел в себя, он стал свидетелем непонятного для себя разговора. Очнувшись, он услышал, как полковник Бистман спорил с русским сталкером о политике! Этот спор был настолько нелеп здесь и сейчас, что поневоле изумлял.

Сообразив, что его вернули обратно в камеру, опытный, тертый жизнью афроамериканец решил немного полежать без движения. Лейтенант обнаружил, что, кроме него, Бистмана и русского, Бедлама, в камере никого больше нет.

– …Полковник, несуразица из ваших уст звучит особенно нелепо, – говорил Бедлам, – все же вы как-никак офицер высокого ранга и представляете в своем лице армию США. А я, допустим, как представитель, скажем, общественности могу себе позволить впасть в заблуждение…

– Знакомая картина, – буркнул Бистман.

– Ну, при чем здесь коммунизм, – упорно продолжал сталкер, явно собираясь выйти победителем из этой дискуссии. – Но раз уж вы затронули столь серьезную тему, а времени у нас, похоже, навалом, то, быть может, просветите нас, то есть представляемую в моем лице общественность, а что же оно такое, упомянутый вами коммунизм.

– Точного определения я не дам, – ответил полковник, – но общий смысл в том, чтобы все поделить и всего у всех поровну. Частный капитал, как и частная собственность, соответственно уходят в небытие, и на их место полностью становится государство. Церковь и вообще религия также подлежат уничтожению, а всех несогласных сошлют в трудовые лагеря…