Зона Посещения. Избиение младенцев
Шрифт:
Как и чем остановить процессы в коре? Химические препараты, например, антиконвульсанты, банально тормозят передачу нервного импульса. Но если в тебя встроен генератор электромагнитного излучения? Возможности тормозить кору при помощи такого передатчика открываются широчайшие. Самый очевидный путь – использовать короткоимпульсные сигналы на частотах нашего мозга, на частотах передачи импульса в синапсах. Существует метод перегрузки: дают очень много сигналов в быстром темпе, а потом – очень простую команду к действию, над которой не надо думать. Получается так: затормозил кору, перегрузил ее импульсами, а дальше подаешь несколько импульсов по стволовым определенным нервам в нервные центры, и мозг примет это как сигнал… ну, скажем, к поднятию руки. Или к повороту головы. Человек превращается в
Конечно, хотелось бы, чтобы человек не терял разум, а сам выполнял вложенную программу. Тогда вариант другой: она делает гипотетическое облако не таким густым (например, слегка сиреневым), вводит человека в глубокий транс, после чего управляет им уже вербально. Механика та же: прежде всего затормозить кору мозга, тем самым вводя объект в транс, а затем программировать. Можно – в неглубокий транс. Что-нибудь фиолетовое с красным (я фантазирую, не уставал напоминать Эйнштейн) – и человек в обалдевшем состоянии. Другие цвета вводят в состояние боевого транса. Даешь импульс на обонятельные рецепторы, и человек чувствует запах адреналина, что сопровождается реальным выбросом адреналина в кровь. Но, повторяю, все через транс, это главное. Тормозишь кору, и человек в твоей власти. Вот зачем нужен шлем с металлической прослойкой, он защищает от электромагнитной атаки.
– Зачем она издает щелчки и свист? – спросил я Эйнштейна. – Видели, как она обдолбала тех уродов, которые нас чуть не грохнули? Раз – и они хором штаны снимают.
– Видел, но ничего не слышал, – виновато ответил он. – Я же тогда у себя слух блокировал. Зачем она берет за руку, могу предположить. Видимо, чтобы установить с центральной нервной системой прямой контакт…
Вошли в коридор. Пол покрыт паркетом, стены выкрашены, по центру потолка тянутся плоские длинные коробки со спаренными лампами дневного света. Может, когда-то все это имело свой цвет, но сейчас было одинаково мутным и серым. В свое время, готовясь на тренажере к походу в Сити, я изучил в том числе и это здание (Эйнштейн намекал, дескать, надо), так что состав и расположение помещений знал. А если что забыл – комп под рукой, легко восстановить в памяти. С обеих сторон коридора – санузлы и пожарные лестницы. Есть уборщицкая каптерка с пылесосом, тележка с моющими средствами, запасными лампами, корзинами для бумаг. По центру возле парадной лестницы – зал для совещаний. Но главное, конечно, офисы.
Где здесь спрятано знаменитое в узких кругах «мыло»?
Любопытство меня, конечно, разбирало, и вдруг Эйнштейн на полном серьезе предлагает:
– Поиграем? Любишь жанр adventure? Найди спрятанный артефакт, закончи миссию, начатую на тренажере, и получишь бонус.
Самостоятельно?
Это было бы весело, если бы не в реале, не в настоящей Зоне, и если бы по нашим следам не шли охотники за головами, о чем он, похоже, не задумывался. Да я взрослее тебя, дружок, воскликнул я мысленно. Да ты большой мальчишка. Или безумец, на выбор… И в ту же секунду понял, что предложение его в высшей степени прикольно, что на самом деле я совсем не против! И тогда я сел на пол по-турецки, включил комп и задумался, поворачивая так и сяк трехмерные планы третьего этажа.
Кстати, почему именно третий? Случайность? Мог ли быть второй или пятый? Ой, сомневаюсь. Сколько раз я убеждался, что Эйнштейн ничего не делает случайно, тем более в таком важном деле, как что-то спрятать.
Итак, задача: спрятать. Таким образом, чтобы самому легко было взять, но при этом никто из приходящих не наткнулся случайно и не забрал, как хабар. Здесь ведь кто только не шляется – и простые сталкеры, и по заказам от антикваров, и даже сталкеры-историки.
Рассуждаем: артефакт – это мыло. Возможно, в мыльнице. Меньше всего это похоже на изделие иноземного производства. Умнее всего прятать подобное в подобном:
Отсекаем лишнее, решил я. Оставляем две позиции: рекламную студию и фирму, продающую моющие средства.
Теперь подумаем, куда направится гипотетический любитель ретро, который явился в Сити не только за чудесами и диковинами, но которого устроит также раритетная продукция мыльной фабрики? Ясно куда – в офис с готовым товаром. Не к рекламщикам же, которые вечно используют муляжи вместо настоящих вещей и которые вообще все обманщики. Много ли наловишь среди муляжей?
Понятно, что я рассуждаю как перестраховщик, а гипотеза насчет сталкера, несущего из Зоны обычное человеческое мыло, это абсурд. Но Эйнштейн и есть перестраховщик, он учитывает любые, самые нелепые варианты.
Получается, мне нужно как раз в студию, в декорацию, где его «мыло» с большой вероятностью просто лежит на раковине в качестве антуража…
А ведь там не мыло, вдруг понимаю я. Скорее всего обмылок! Взятый из обычной душевой, из которой кто-то в панике драпанул голышом, когда Грянуло. Получается, и в торговом офисе, и в декорациях студии этот предмет будет выглядеть неестественно, то есть теоретически может привлечь внимание.
Каптерка, в которой стоит тележка с теми же моющими средствами, вспомнил я. Что за товар лежит на тележке? Начатый, вскрытый, попользованный… Вот оно! А студия и офис – для отвода глаз, второй или третий уровень подстраховки.
Я засмеялся. Задачка решилась в два хода.
Я бодро встал, намереваясь идти за призом, тем паче каптерка располагалась как раз в нашем конце коридора. И тут заметил кое-что странное. Пока я медитировал, Эйнштейн, не теряя времени, проверял коридор и добрался уже до рекламной студии. И что-то его застопорило. Он стоял на месте, стреляя из пробника, и громко бормотал: «Интересно! Интересно!» Не ограничиваясь пробником, кидал также гаечки. Я подошел ближе и увидел, что именно его застопорило.
Шарики, выпущенные из пробника, исчезали на полпути, не падая на пол. Совершенно беззвучно. Летит такой маленький снаряд, и вдруг нет его, причем ничего вокруг не меняется, никаких пространственных реакций, свойственных некоторым аномалиям. С гайками – то же самое. Зато струя из маркера пробивает коридор как положено: ярдах в десяти даже образовалась едко-зеленая лужица (которая, впрочем, вскоре высохнет без следа).
– Надо разобраться… – возбужденно говорил Эйнштейн, вглядываясь в коридор, щурясь и по-гусиному вытягивая шею. – Интересно, надо разобраться… – повторял и повторял он, медленно придвигаясь к точке, где пропадали гайки и шарики.
Смотрел я на это дело, слегка растерявшись, пока наконец не допер, что босс мой не в себе. Еще шаг-другой, и влипнет он в самый фокус аномалии.
Медлить было нельзя. Уговаривать, взывать к разуму?
Схватил я его поперек туловища и повалил на себя.
– Что ты наделал?! – завопил он, барахтаясь на полу. – Я почти уже доказал, что поле потенциально!
Я оседлал его, навалился на него, прижимая к пыльному паркету, а он сопел мне в лицо и яростно бормотал: «Тензоры симметричны, это очевидно… Но матрица четырехмерна, кретин…» Когда он попытался ударить меня, я двинул ему в ответ – слева и справа. Бил, понятно, не в полную силу, нокаута только не хватало. Голова его мотнулась туда-сюда, и он затих, очумело глядя на меня. Я продолжал его на всякий случай держать, ожидая, когда он угомонится.